Личностная структура и социальная среда

Введение

Жизнь человека можно сравнить с дорогой в лабиринте, по которой он идет на всем её продолжении. Причем таких путей множество и развилки встречаются на каждом шагу. Кто-то идет, ощупывая стены туннеля, и таким образом определяет свой путь (ощущающий тип личности, опирающийся на её физический план). Кто-то идет, постоянно сверяясь с пройденным путем, и ищет похожее или не похожее продолжение дороги (Это эмоциональный тип, опирающийся на эмоционально-чувственную функцию сознания). Кто-то идет всё время, глядя вперед, и по движению воздуха или освещенности выбирает, куда сделать очередной шаг (Это мыслительный тип, опирающийся на интеллектуальный план сознания). А кто-то просто идет по наитию, потому что, ему «кажется», что именно так нужно идти в правильном направлении (Это интуитивный тип, опирающийся на интуитивный план личности).

На самом деле, конечно, все способы прохождения пути используются отдельной личностью, но в различной мере. В зависимости от того, какой из способов является основным, можно ввести классификацию личностной структуры человека по этим четырем типам.

При описании структуры личностного устройства человека (см. «Структура и свойства человеческой личности» в материалах фонда) и формализации черт, позволяющих описать существующее межличностное различие людей (в зависимости от условий рождения и наследственности, как отражения природных закономерностей) внимание было уделено, в большей мере, именно природным факторам.

Но человек, как разумно функционирующая система (личность), находящаяся в социальной среде, имеет специфические отличия, связанные именно с социальными условиями существования среди себе подобных.

Важность социальных факторов, как раз, и характеризует принципиальные отличия человека среди всех видов живых существ. Именно социальные факторы формируют отличия в существовании человека, от существования животных, находящихся в стае. К ним относится и опосредованная передача и хранение информации с помощью книг, журналов, газет и другой печатной продукции, и сегодняшних её электронных заменителей. Это также передача «чужого» опыта через общение с помощью языка. Это передача образов в произведениях искусства, театральных постановках и кинофильмах. Это и весь набор устройств и механизмов, позволяющих расширить личные возможности в познании окружающего и обиходе. Кроме того, к ним можно отнести все, существующие в обществе, условные договоренности, позволяющие регламентировать и обеспечивать слаженную деятельность различных членов общества, даже не находящихся в непосредственном общении.

Используя существующие понятия, можно определить отличия между людьми, именно по социальным признакам, характеризующим в нашем понимании, существование отдельной личности и её роль в общественном устройстве и общественных отношениях.

Основу социальности в личностном устройстве составляет присущая личности рациональность, отражающая работу сознания, которое и позволяет реализовывать на практике все те социальные функции, отличающие существование и устройство человеческого общества, от звериной стаи.

Сознание функционирует по некоторому алгоритму (в целом, присущему человеку разумному, как одному из видов живых существ) и определяющему взаимоотношения между людьми, и между людьми и остальной природой, являющейся для них средой существования.

Рациональность – понятие условное, введенное в качестве некоторого ярлыка, отделяющего работу собственно сознания, как системы управления в организме человека и личности, от того - что относится к иррациональному. Термином иррациональности (также полностью условно) обозначается та область личностной структуры, с присущими ей атрибутами, которая отвечает и является «поставщиком» информации для работы сознания (также по присущему личности алгоритму). Данный алгоритм характеризует способ восприятия и передачи информации (включая возможные способы функционирования личности), используемой в работе сознания.

Говоря техническим языком, сознание – командно-управляющий модуль, руководящий работой человеческого организма, который, в своей структуре и используемом алгоритме, содержит интеллектуальное и эмоционально-чувственное наполнение, поступающее извне и изнутри организма человека.

Таким образом, человеческая личность, имеющая определенную структуру, опирается в своей жизнедеятельности на ряд последовательностей (как заданных алгоритмов), в виде определенных зависимостей от происходящего с ней самой и в окружающем её мире. Среди них, можно выделить две основные направленности. Одна, присущая работе сознания личности при взаимоотношениях с себе подобными (определяющая её социальную функцию), и другая, которая определяет её взаимоотношение с окружающей средой и процессами, протекающими в собственном организме человека, как живого существа.

Информация, необходимая для работы сознания, может поступать из внешнего мира или изнутри организма в виде комплекса ощущений, с одной стороны. С другой стороны, существует также интуитивный канал поступления информации, который заключает в себе «набор» сбалансированных способов функционирования доступных конкретному сознанию (без его разрушения, как крайнего случая разбалансировки) являющийся результатом наследственности, «как родовой памяти», и «заложенной программы», заданной окружающей средой в процессе формирования конкретного человеческого организма. В нем, также, находит отражение и последовательность изменений, происходящих в окружающем мире - как некоторый процесс, опираясь на который, возникает «дар предвидения» происходящего во вне. Интуитивный алгоритм может выполняться подобно фоновому режиму компьютера, заявляющему о себе полученным результатом.

В своей совокупности иррациональность определяет масштаб (градацию значимости) и выделенную (доступную) направленность в информации, поступающей извне и изнутри организма, для ее обработки в конкретном сознании.

Принадлежность к определенному виду живых существ задает те общие алгоритмы, присущие всем членам данной конгломерации. А имеющаяся индивидуальность – это проявление дифференциации, которая возможна в рамках данного вида. Дифференциация происходит под воздействием конкретного конгломерата, участвующего в начальной установке сознания личности, с момента её появления на свет до окончания первичного образования.

На протяжении жизни индивидуальность претерпевает более или менее значительные изменения, зависящие от различных факторов, как изначально заданных, так и привнесенных из текущей реальности окружающей среды. Общество и обращающаяся в нем информация, способы её передачи, а также взаимосвязи, характеризующие социальное устройство, оказывают определенное влияние на формирование, становление и развитие отдельной личности. Личность, в свою очередь, вносит свой вклад в информационную «копилку», отражающую и ту ступень в общественном развитии, на которой находится конкретная социальная общность. Тоже, сегодня, можно сказать и относительно цивилизации в целом, в силу широкого распространения информационных технологий и способов передачи информации.

Одним из аспектов в работе личностного сознания является его социальная направленность, заключающаяся в восприятии, переработке и транслировании в социальную среду различной информации в символьно-знаковой, вербальной, образной, в том числе, материальной форме, в частности, в виде товаров и услуг. Другими словами, к социальной направленности относится любое социально-значимое изменение, производимое отдельной личностью в окружающей среде, или непосредственно в процессе общения с себе подобными.

В зависимости от личностного устройства и его индивидуальности, отражающейся и на способах восприятия и передачи информации, (в соответствии с используемой в данном изложении моделью) можно ввести определенную дифференциацию различных личностей, участвующих в этом процессе.

Все типы личностного «устройства» можно разделить на три категории по их ориентации в среде существования и среди себе подобных.

- субъективно ориентированная личность - «погруженная вовнутрь» собственно себя.

- объективно ориентированная личность - «погруженная вовне» за пределы собственной самости

- межличностно ориентированная личность, старающаяся находиться в «связке» с партнером, и «погруженная во взаимодействие» с ним.

(Здесь можно провести определенную аналогию с атомарными структурами: нейтральный атом имеет субъективную направленность, слабо ионизированный – объективную, и в составе молекулы – связанную /межличностную/)

Любая личность, изначально, имеющая дисбаланс в своей структуре, как в сторону субъективизма, так и в сторону объективизма, за время своего существования «должна» его выровнять. Это реализуется в процессе практической деятельности, которая заканчивается, как не прискорбно, тем, что называется – смертью. Личность перестает восприниматься (существовать) в доступной нашему восприятию форме. В этом состоит определенная природная заданность, отражающаяся в направленности существовании отдельной личности к достижению меры личностного баланса. В этом заключается то, что называется «смыслом жизни», применительно к отдельной личности и предназначение её появления «на свет» в такой форме. (Существуют ли другие формы личного существования? - Ответить на этот вопрос, в настоящее время, не представляется возможным.) В том случае, если тенденция к выравниванию начального дисбаланса на практике не реализуется, а возможный и доступный личности алгоритм существования нарушается – наступают физиологические расстройства и, при определенном дисбалансе в личностной структуре, её изъятие из воспринимаемого нами мира. Та же смерть, но по другим причинам. В крайних случаях – это то, что называется трагической «случайностью», неожиданно «захватившей» конкретную личность «в свои объятия», и «заставившей» её оступиться и «упасть» в пропасть небытия.

Общим для всех типов личности является, то, что интуитивный план, в отличие от других планов, не обладает ни повышенной комфортностью, ни дискомфортностью, он не направлен на устойчивое развитие и имеет средний уровень стабильности для всех личностных структур, даже противоречивость натуры на данном плане находится в среднем диапазоне для всех типов личности. По-видимому, это и вытекает из собственно интуитивного восприятия, когда каждый последующий шаг, в определенной мере, уже предусмотрен в «заложенных» способах функционировании личностной структуры.

Субъективно ориентированная личность

Отнесем к субъективно ориентированным личностям тех людей, в основе существования которых, лежит превалирование внутренне заданной (исходя из структуры личности, «заложенной» при рождении) жизненной установки.

«Механизм» подобной личностной структуры таков, что выполняемые ею функции и способ их выполнения зависит, в большей степени, от внутреннего устройства, чем от внешних условий существования.

Именно оно, и определяет её внешнее «проявление» и способ существования в окружающей среде и социуме, т.е. все те «привычки», которые можно наблюдать со стороны и те, которые сама личность признает за собой, не выпячивая их наружу. Конечно, есть ещё определенный пласт, который находится вне поля зрения, как самой личности, так и окружающих, но заявляющий о себе в том, что в силу непонимания, относится к случайному.

Алгоритм работы сознания такой личности обеспечивает соответствующую «фильтрацию сознанием» поступающей извне информации, чтобы её влияние не могло нарушить внутризаданных процессов в конкретном организме и личностном устройстве. Полученная информация, но измененная по «заданной» программе, используется для «управления» данным живым организмом. Внутренняя составляющая процессов, протекающих в личностной структуре

(достаточно жесткий «каркас») является основой самости личности и определяет доступную и идентифицируемую, тем или иным образом, часть от всего объема личностного (от ощущенного до услышанного или просто мелькнувшего) восприятия происходящего вокруг и её адекватность последнему.

Такая личность живет с определенным позиционированием собственного «Я» в окружающем социуме, и исходит из этого позиционирования в своих действиях и взаимоотношениях с окружающим.

Другими словами, личность образует вокруг себя некоторую «капсулу», отгораживается некоторым забором, стенами «личного домика», который, подобно улитке, носит на себе, в себе и с собой, и вне которого, и в отрыве от которого, она быть не может, не потеряв самости. И здесь субъективная личность претендует на абсолютную власть «хозяина» в рамках собственного эгоцентризма.

«Система координат», на которую опирается сознание личности, при выработке сигналов управления организмом, локализована в «каркасе» личностного устройства. Именно внутренний «каркас» из протекающих в личностной структуре процессов задает масштабирование «осей» для воспринимаемой информации и «реперных кодов», на основании которых и вырабатываются команды, определяющие и возможное восприятие конкретной личностной натуры окружающими.

Это своего рода внутренняя самоидентификация личности, определяющая и характер личностно значимых ценностей, и манеру поведения, в изменяющихся внешних условиях, и реагирование собственного организма на происходящее.

Превалирование субъективной установки приводит к определенной неадекватности личного восприятия и реально происходящего, и зависит от качеств, присущих конкретной личности. Качества личности – это своего рода ключи, открывающие ту или иную «дверь» в сознании, и формирующие процессы внутри организма, которые и определяют внешние изменения в его жизнедеятельности.

Хотя, восприятие, как возможность в получении информации, по своей сути, может быть и объективно приближенным, но внутренняя структурная предрасположенность будет вносить определенные градации важности и значимости в воспринимаемом, формируя тем самым индивидуальное отношение к происходящему. Подбирая, воспринимаемому извне, подходящее место в личной конструкции, для его идентификации и оценки, личность, определенным образом, ориентируется в своей направленности в текущей жизнедеятельности и порядке личностно значимых ценностей.

Неулавливание или пренебрежение полным набором признаков и свойств окружающей реальности, оборачивается своей обратной стороной - вместо личностного превосходства (обусловленного субъективностью установки – выбранной системой координат) над окружающим, личность попадает в, далеко не всегда, осознаваемую ею, зависимость от него, как проявления действительной реальности существующего мира. А поскольку, личностная система координат является деформированной относительно системы координат окружающего, то, реакция данной личности, и реакции окружающих, на изменения в происходящем, существенно разнятся.

В результате, вместо достижения независимости от окружающего, на что она ориентирована, личность становится «привязанной» к нему. И чем больше она старается от этого освободиться, стать самостоятельной и независимой,

избавиться от каких-либо обязательств перед окружающими, тем более она попадает в «рабскую» зависимость от объективно существующего.

Усилия, направленные на освобождение собственного существования от условий социальной жизни, оборачивается, в частности, финансовой и материальной зависимостью; независимость в поступках - превращается в необходимость поддержания оценок и мнения окружающих, мелочности в выстраивании отношений, честолюбие и стремление командовать превращается в страдания от отсутствия любви и уважения.

С ростом субъективизма, бесплодность попыток самоустраниться от влияния окружающего заставляет всё более наращивать усилия в этом направлении, что, в конечном счете, сказывается и на психическом и на физиологическом состоянии организма не в лучшую сторону. Взаимоотношения с окружающими становятся иерархически упрощенными, а жизнь и жизнедеятельность условно-схематичной.

Одним из элементов рационального субъективизма является субъективность мышления. Повышенный субъективизм в мышлении, как основы для определения правильности или неправильности собственной деятельности и умозаключений о деятельности окружающих, приводит к закрепощению и ограничению диапазона личностных возможностей, которые в процессе существования обычно сокращаются, а не развиваются. Что приводит к самоизоляции личности и, плохо осознаваемой зависимости от окружающих. Следствием самоизоляции становиться эгоцентризм и главенство субъективизма по отношению к окружающему. Это проистекает из присущего личности способа мышления и, в значительной мере, определяет и направленность практической деятельности, и поведение в обществе.

Мышление субъективного типа начинается в субъекте и заканчивается в нем же, а не ведет к объективному вовне. Хотя оно и привлекает достаточное число внешних фактов, но не дает объективности в умозаключениях или описании происходящего вокруг. Такое мышление – источник новых воззрений, субъективной идеи или образа, присущего и вытекающего из личностного устройства. Мышление, объективное как процесс, в качестве результата, отражает не реальную действительность, а её направленное восприятие. Как бы, исходя из внешних фактов, на самом деле, лишь заполняет ими некоторую внутренне присущую личности и личностному сознанию матрицу воззрений. Выбрасывая из рассмотрения или «подгоняя», всё то, что в неё не вписывается. Умозаключения являются холодными, непреклонными, произвольными и ни с чем не считающимися, потому что не отражают объект и объективные зависимости, в силу их (по личностным воззрениям) малозначительности, по сравнению с собой и собственным «Я» как реальным субъектом. Идея, формирующаяся таким сознанием, может претендовать на оригинальность, мифологизируя происходящее и даже фантастически представляя его. То есть, следуя различным видам логик, мышление может приводить к весьма неординарным результатам, но в пределах субъективности личностного устройства. С ростом субъективности мышления, убеждения становятся косными и негибкими, а возможность влияния извне уменьшается. Не набрасываясь на «несогласных», мыслитель-субъективист резко выступает против любой критики в свой адрес, какой бы справедливой она не была.

Субъективизм несет в себе отрицательное отношение к объекту (в том числе, к другому субъекту) - от безразличия и пренебрежения до устранения последнего. Равно и собеседник для такого интровертного мыслителя, с явно выраженным субъективизмом, может оказаться только помехой в дальнейшем углублении в собственную самость.

Поэтому, позитивность и синтетичность в развитии идей, вытекающих из конкретной личностной самости, становиться невостребованной в обществе, если отсутствуют необходимые доказательные факты, хорошо известные из окружающей действительности в данное время.

Пренебрежение к объекту может приводить и к излишним мерам предосторожности, для сохранения такого отношения. Так, имитируя общительность, такой тип с удовольствием «прячется» в недоразумениях, поскольку такая форма, как общительность, контрастирует с его действительным существом.

При построении своего идейного мира мыслитель-субъективист не страшится даже самых смелых дерзаний и не воздерживается от направленности собственного мышления, будь оно - опасно, революционно, еретично или оскорбляет чувства, но сразу робеет, как только его дерзанию требуется стать внешним атрибутом. Если он даже и выпускает свои мысли в свет, то отпускает их в «свободное плавание», считая, что они сами должны проложить себе дорогу. Присущие личности практические способности могут способствовать этому, но могут и наоборот препятствовать желаемому. (Например, присущее ей отвращение к какой бы то ни было рекламе и пиару.)

Если продукт собственного мышления представляется субъективно верным и истинным, то окружающие также должны с этим соглашаться – это является аксиоматичной установкой такого сознания. Поэтому, данная личность, вряд ли будет предпринимать шаги, чтобы заручиться поддержкой какого-нибудь влиятельного лица или организации для реализации своих идей на практике. А если это и будет сделано, то в большинстве случаев, будет весьма неумело, и достигнутые результаты окажутся противоположными ожидаемым. Общение с конкурентами и партнерами, обыкновенно, тоже не очень удачно, поскольку, давая понять, насколько они лишние, получить благосклонность с их стороны весьма проблематично.

В преследовании своих идей мыслитель-субъективист, по большей части, бывает упорен, упрям и не поддается воздействию. Странным контрастом тому может являться его внушаемость со стороны личных влияний и симпатий. Если такой тип признаёт видимую неопасность какого-нибудь объекта, то он становится крайне доступным для последнего. И тот «овладевает» им, благодаря остановке внутренних «фильтров» в сознании по отношению к этому конкретному объекту или субъекту. В результате, такой тип позволяет грубо обращаться с собой, и самым гнусным образом эксплуатировать себя, если только ему не мешают заниматься своими идеями. Он не видит, когда его грабят с тыла, и вредят ему в практическом отношении, потому, что его отношение к объекту является для него второстепенным, а объективная оценка остается невостребованной.

Аналогично, уверовав в безопасности какого-либо материального объекта, сознание будет «не замечать» исходящую от него угрозу, в силу произошедших с объектом изменений, пока она не реализуется явным образом.

Так как он додумывает свои проблемы по возможности до конца, то весьма осложняет их, и остается в плену у всевозможных сомнений. Насколько ему ясна внутренняя структура его мыслей, настолько же ему неясно, куда и как они могут быть приспособлены к действительному миру. Он лишь с трудом может допустить, что вещи, ясные для него, могут быть неясными для других. Его стиль поведения обыкновенно обременен всевозможными добавлениями, ограничениями, предосторожностями, сомнениями, проистекающими из его умственной осторожности. Практическая работа у него идет «с трудом», а предприимчивость весьма низкая, в силу непонимания реально происходящего вокруг в рамках личной системы координат.

Он часто молчалив и замкнут в себе. А столкновение с людьми, которые его не понимают, служит ему доказательством непроходимой глупости окружающих. Если же его случайно однажды поймут, тогда он впадает в легковерную переоценку в отношении понявшего его субъекта. И, в частности, мужчина, легко становится жертвой честолюбивых женщин, умеющих эксплуатировать его критическую беспомощность по отношению к объекту. Иногда из него развивается холостяк-мизантроп с сердцем ребенка. Часто и его внешние «повадки» бывают неловки (как бы не обратить на себя чрезмерного внимания), возможна и педантическая заботливость, или же необычайная беспечность и детская наивность. Даже походка не несет в себе жизнерадостного восприятия окружающего мира. В сфере своей профессиональной деятельности он вызывает самое резкое противоречие, с которым он не умеет ничего сделать, если только он не позволит своему примитивному аффекту вовлечь себя в полемику, столь же едкую, сколь и бесплодную. В более широком кругу его считают бесцеремонным и самовластным. Но, чем ближе его узнают, тем благоприятнее становится суждение о нем, и ближайшие к нему, умеют в высшей степени ценить его внутренний мир. Стоящим дальше, он кажется щетинистым, неприступным и надменным, нередко даже озлобленным - вследствие его неблагоприятных для общества предрассудков. В качестве педагога он не имеет большого влияния, так как он не знает (и особо не интересуется) ментальности своих учеников. Да и преподавание, в сущности говоря, совершенно не интересует его - разве только, если оно станет для него, случайно, теоретической проблемой. Он неважный преподаватель, потому что во время преподавания он размышляет о материале преподавания, а не довольствуется его изложением.

С усилением субъективизма, убеждения становятся все более косными и негибкими, а чужие влияния полностью исключаются. В результате, с одной стороны, он становится несимпатичнее для тех, кто стоит дальше, с другой стороны, он становится зависимее от близких. Его речь становится более личной, более неестественной, его идеи углубляются, но в имеющемся материале не находят более достаточного выражения. Этот недостаток возмещается эмотивностью (повышенной чувствительностью, при которой эмоциональные реакции наступают быстро, достигают большой силы и, нередко, оказываются чрезмерно продолжительными), которая имеет тенденцию к развитию. Чужое влияние, которое он резко отклоняет извне, нападает на него изнутри, со стороны внутренних установок, и принуждает собирать доказательства против окружающих его вещей, которые посторонним кажутся совершенно излишними. Так как, вследствие недостаточного отношения к объекту, его сознание субъективируется, то ему кажется наиболее важным то, что втайне больше всего касается его личности. И он начинает смешивать свою субъективную истину со своей личностью. Правда, он лично ни на кого не будет производить давления в пользу своих убеждений, но он ядовито и лично набросится на всякую, даже самую справедливую, критику. Этим он постепенно и во всех отношениях изолирует себя. Его первоначально оплодотворяющие идеи становятся разрушительными, ибо они отравлены осадком горечи. По мере внешнего изолирования в нем растет борьба с неосознанными влияниями, которые понемногу начинают парализовать его жизнедеятельность. Повышенная склонность к уединению, которое должно защитить его от этих воздействий, обыкновенно, еще глубже уводит его в конфликт, который его внутренне изнуряет.

Для современников результаты такого мышления представляют ценность лишь до тех пор, пока находятся в ясной и понятной связи с фактами, известными в данное время. Но если мышление становится мифологическим, тогда оно становится безразличным и вращается в самом себе. Субъективизм мышления компенсируется через иррациональные планы, обладающие экстравертной направленностью. Это может быть воздействие через ощущения со стороны окружающего или направленность «заложенной программы» изменения личностной структуры, основывающейся на происходящем вокруг. Что проявляется в мере дискомфортности личностного существования, зависящей от имеющего место дисбаланса в личностном устройстве.

Ограничения в личностном развитии, налагаемые субъективной сжатостью мышления, приводят к тому, что субъективно ориентированный мыслительный тип личности имеет слабую насыщенность личностной структуры по отношению к остальным типам. Что вытекает из-за ограничений в расширении и охвате окружающего, для его осмысления и накопления опыта, через обдумывание возможных вариантов будущего, на основании которых, и происходит насыщение личностной структуры в результате жизнедеятельности. Конечно, если говорить об узкой направленности, связанной с самостью личности, то она естественно преобладает над средним уровнем для личностных структур. Если же субъективизм мышления опирается на интуитивный канал восприятия информации, то появляется повышенная комфортность в эмоционально чувственном состоянии сознания по сравнению со всеми остальными натурами. Это связано с тем, что эмоциональная составляющая сознания «инстинктивно» опирается на более адекватную интуитивную модель и в определенной мере освобождается от прямого интеллектуального давления.

Другим из элементов субъективизма сознания является субъективность чувств, которая, обычно, воспринимается как само собой разумеющееся – «на вкус, на цвет, друзей товарищей – нет». Субъективизм чувствования проявляется в эмоциональности личности и суждениях на основе этой самой эмоциональности. Глубоко чувствующая натура, подчас, выносит весьма неординарные суждения о происходящем вокруг, тем самым, производя впечатление и воздействие на окружающих. Что особенно проявляется, если сопровождается искусным артистизмом в поведении и изложении. Описание с помощью слов о захвативших человека чувствах весьма проблематично, поскольку это другая – скрытая от мыслительного процесса внешнего наблюдателя, составляющая нашего сознания. Чувствование отвечает за свою, отличную от мышления, последовательность процессов, протекающих в организме и сознании личности, обеспечивающих его функционирование в тесном контакте с физиологическими процессами. Чувство более автономно в своем проявлении, и в меньшей степени зависит от используемых методов передачи информации. Но зато, оно в состоянии «мгновенно» реагировать на нюансы в окружающем мире и в личных ощущениях. Отсюда и выражение – «то в жар, то в холод». Механизм чувствования – это тот механизм, который отделяет мир живого от мира неживого в нашем представлении. Это, не те условные и безусловные рефлексы от физиологии, а та гамма переживаний, которая может неизвестно откуда взяться и неизвестно куда пропасть. И человек может быть «сам не свой» от нахлынувших чувств, заявляя об этом своим поведением. Это хорошо заметно в артистической среде – чем больше личность способна погрузится в мир чувств создаваемого образа, тем более достоверно выглядит играемая ею роль в глазах окружающих, и тем больше она сможет вызвать сопереживание. Мир чувств – это своего рода сигнализатор, говорящий личности о том, что происходит, при отсутствии другой информации, или предупреждающий её о таком отсутствии. Отсюда возникает состояние тревоги и страха перед неизвестным, как необходимое условие и требование к проведению «подготовительной работы», чтобы не попасть как «кур в ощип» (в своем крайнем выражении это - «бежать прочь со всех ног»). Кроме того, это «канал» связи с происходящим, который является некоторым общим синхронизатором, позволяющим существовать миру и человеку, не рассыпаясь в прах, под «хаотичным» воздействием, приходящем извне или изнутри организма. Глубина личного чувствования – это имеющийся у личности опыт для выработки суждений и обретения практических навыков существования. Если мыслительный блок сознания ориентирован в большей степени на будущее, то чувственная область связана с прошедшим (возможно, в ней заключен и опыт поколений, передаваемый по наследству).

Субъективизм в чувствовании говорит о превалировании прежде накопленного или наследственно «заложенного» опыта существования в виде не всегда осознаваемых образов, вызывающих те или иные эмоции, в конечном счете, отражающиеся на физиологическом уровне и практической деятельности субъекта. Подчас, это выливается в комплекс вполне осязаемых ощущений (например, как фантомные боли в отсутствующих конечностях) к которым вроде бы нет никаких оснований. Эмоционально-чувственный субъективизм личности является природной отличительной чертой между различными людьми. Заложенный ещё при рождении, он сопровождает человека всю жизнь. Являясь ведущим в личностном устройстве, он проявляется схоже с мыслительным субъективизмом, игнорируя приходящие сигналы извне, если они не укладываются в эмоционально-чувственную «конструкцию» конкретной личности. Защита от окружающего, при его ведущей роли, может носить как пассивный, так и активный характер.

В первом случае – это отрицательные суждения и равнодушие, поскольку адекватная передача собственного эмоционально чувственного состояния другому человеку весьма проблематична и, совсем не обязательно, что она будет принята «как надо». Этому способствует именно высокий субъективизм, претендующий на главенство, в том числе, и над партнером по общению. Чувственный эгоцентризм вызывает впечатление сентиментального себялюбия, интересничания и даже болезненного самолюбования, вызывающих определенное отторжение у окружающих, как проявление бессодержательной страстности (в зависимости от их субъективной модели восприятия).

В суждениях это проявляется в однозначности оценок и полной зависимости от фактов (отражающих определенный имеющийся опыт, как, в какой-то мере, осознанный, так и неосознанный). Женщины этого типа обычно молчаливы, труднодоступны, непонятны, часто скрыты. Они не блистают в обществе и не выступают вперед. А, так как, они преимущественно отдают себя под руководство своего, субъективного ориентированного чувства, то их истинные мотивы в большинстве случаев остаются скрытыми. Вовне они проявляют некоторую стушеванность и приятное спокойствие, не стремятся, явно или эксцентрично производить впечатление, переделывать или изменять партнера. При более сильном субъективизме это выглядит как безразличие или холодность, вплоть до подозрения в равнодушии. Тогда, ясно чувствуется отвращающееся от объекта движение чувства. (У нормального типа это имеет место, лишь тогда, когда объект каким-нибудь образом действует слишком сильно.) Поэтому гармоническое сопровождение чувством со стороны этого типа имеет место лишь до тех пор, пока объект, следует своему собственному пути и не старается пересечься с его личным чувствованием, пытаясь на него воздействовать в ту или иную сторону.

Так как, этот тип, в большинстве случаев, кажется холодным и сдержанным, то поверхностное суждение легко отрицает в нем всякое чувство. Но это в корне не верно, поскольку чувства развиваются вглубь и приобретают, таким образом, страстную глубину, которая вмещает в себя все страдание и радость индивидуального мира и застывает в этом. При чрезмерной насыщенности оно может прорваться и повести к поразительному, неординарному, даже геройскому поступку. Такой тип выражает свою цель и свою самость самому себе, часто в сокровенной и оберегаемой от взоров форме, тщательно оберегая её от неожиданного вторжения, не без тайного честолюбия, стремясь, таким образом, установить превосходство над объектом. Женщины, имеющие детей, «тайно» вкладывают многое из этого в них, «внушая» им свою эмоциональность и страстность. Подобная доминанта влияния может воздействовать и на постоянного партнера в межличностном общении, создавая при этом, как бы давящее или удушающее чувство, которое налагает какие-то «цепи». Благодаря этому, такой тип приобретает некую таинственную силу, которая способна в высшей степени очаровать экстравертного мужчину, минуя его осознание происходящего. В этом случае женщина становиться той самой «шеей», которая вертит головой мужчины. Глубоко субъективное прочувствование образов, при определенной направленности может проявиться во властолюбии, тщеславии и тираническом принуждении, следствием чего является невроз.

В случае активной защиты от окружающего, субъективизм чувствования, как бы исподволь, создает провокационную ситуацию «оставаясь в тени», но получая весьма полную информацию о происходящем через экстравертные иррациональные планы – ощущения и интуитивного восприятия развития ситуации, что помогает отгородиться от окружающего в своей правоте и независимости. При этом состояние партнера не вызывает каких-либо эмоций – отсюда и присказка «сам виноват». Что ставит данную личность обособленно и, безотносительно к создавшемуся положению, она выступает для себя - как сторонний независимый наблюдатель, обладающий свободой совести. При этом истинные мотивы могут быть скрыты так глубоко, что не осознаются и самим субъектом. Этот тип не следует за эмоциями объекта, хотя и готов идти «рука об руку», что вызывает у объекта состояние собственной никчемности. А в случае эмоционального порыва, в ответ получает благосклонный нейтралитет, иногда с легким оттенком превосходства и вынужденного соглашательства, от которого у чувствительного объекта «опускаются крылья». Если этого недостаточно, может последовать «холодный душ», который уж точно заставит объект расстаться с эмоциональным порывом. Напористая же эмоция может быть подчас резко и убийственно холодно отражена, если только она случайно не захватит индивида, оживив какой-нибудь окрашенный чувством изначальный образ и, тем самым, не полонит чувство этого типа. Когда наступает такой случай, то женщина этого типа испытывает мгновенно просто-таки парализованность, против которой позднее непременно восстанет. Причем, противление поразит объект в самое уязвимое его место. Отношение к объекту, обычно, поддерживается по возможности в спокойных и безопасных средних тонах чувств, при упорном и строжайшем уклонении от страсти в ее безмерности. Поэтому выражение чувства остается скудным и объект длительно чувствует свою недооцененность. Это, правда, зачастую, остается неосознанным, однако, со временем, вследствие чувственного воздействия на организм, развиваются симптомы, требующие усиленного внимания к себе.

Тип остается нормальным до тех пор, пока чувство раскрывает нечто более высокое и более властное, нежели ограниченность собственного «Я». В противном случае, субъект, ставший эмоциональным эгоцентристом, начинает испытывать на себе силу и значение обесцененных объектов. Сознание начинает чувствовать то, «что (якобы) думают другие». Другие думают, конечно, всевозможные низости, замышляют зло, втайне подстрекают и интригуют и т. д. (хотя, подчас, это действительно имеет место). Все это субъект должен предотвратить, и вот он сам начинает превентивно интриговать и подозревать, подслушивать и комбинировать. До него доходят всевозможные слухи, и ему приходится делать судорожные усилия, чтобы по возможности превратить грозящее поражение в победу. Возникают бесконечные таинственные соперничества, и в этой ожесточенной борьбе человек не только не гнушается никакими дурными и низкими средствами, но употребляет во зло и добродетели, только для того, чтобы иметь возможность «козырнуть». Такое развитие ситуации ведет к истощению. Форма невроза не столько истерична, сколько неврастенична. У женщин при этом часто страдает физическое здоровье, появляется, например, анемия со всеми ее последствиями.

Данный тип отражает природную сущность человека и поэтому в случае, не ярко выраженного субъективизма, как раз и является средне насыщенной личностной натурой, которая соответствует природе человека как живого существа с социальными функциями, обеспечивающей ему нормальное существование в социуме.

В целом, повышенный субъективизм в чувствовании при опоре на интуицию в восприятии приводит к определенным противоречиям во внутри личностных процессах и вызывает дискомфорт в мышлении, в силу несовпадений личностных суждений и получаемых умозаключений.

Рассмотренные типы в качестве ведущей силы и основы личности (самого насыщенного качествами, с учетом интенсивности их проявления, плана) имеют структурированность сознания, в соответствии с личностным алгоритмом, перерабатывающим определенным образом поступающую информацию. Он основываются на функциях разумного умозаключения, как результата осмысления (ведущий план – интеллектуальный) или суждения, как результата прочувствования (ведущий план – эмоционально-чувственный) происходящего. Сбалансированное разумное суждение должно было бы ссылаться, в равной мере, как на объективный, так и на субъективный фактор. Это было бы идеальным случаем и предполагало бы равномерное развитие экстраверсии и интроверсии в личностной структуре субъекта. Объективизм и субъективизм - две противоположные направленности в функционировании личности и, пока их дилемма существует, они несовместимы в порядке сосуществования, разве только в порядке последовательности. Поэтому при обычных условиях невозможен и идеальный разум.

Рациональность всегда имеет выделенную направленность, как результирующую этих разнонаправленных процессов, хотя и различной интенсивности у разных людей. Субъективно-интровертные рациональные типы несомненно обладают разумностью умозаключений или суждений, ориентированных преимущественно по субъективному фактору. При этом нет даже нужды нарушать правила логики, ибо односторонность заложена, в «заданной» структуре сознания и алгоритме его функционирования. Преобладание субъективного фактора, имеет место до всяких выводов и суждений. Субъективный фактор для такой личности выступает с самого начала, как имеющий, само собой разумеется, более высокую ценность, нежели объективный. Субъективному интроверту представляется несколько более разумной та цепь умозаключений, которая ведет к субъективному фактору, чем та, которая ведет к объекту. Это, в единичном случае, сначала маловажное, почти незаметное различие ведет в больших размерах к непримиримым противоположностям в социальном общении, которые тем более раздражают субъекта, чем меньше было начальное смещение точки зрения, которое было вызвано некоторой сознательной предпосылкой. Главная бытующая ошибка, которая встречается при этом почти неизменно, состоит в том, что будучи собеседником такой тип старается указать на ошибку в умозаключении или суждении с ним беседующего, вместо того чтобы признать природное различие психологических структур. Подобное признание является трудным для всякого рационального типа, ибо оно подрывает, по его разумению, «якобы абсолютное» значение его принципа и отдает его на усмотрение врага, что приравнивается к личностной катастрофе. Этому способствует и «стиль» текущей эпохи в жизни социума, с преобладанием противоположной объективно-экстравертной социальной направленности в организации общества и норм существования.

Так, частная собственность, как отправная точка системы личностных ценностей и мерило общественного положения субъекта, однозначно ставит его в зависимость от материального (неживого) мира, в котором нет сущности человеческой индивидуальности личности.. Поскольку, по вырабатываемому в процессе воспитания и образования социальному убеждению, рациональный субъективист следует за общим стилем, то он подкапывается сам под себя, ибо современный стиль, с его почти исключительным признанием ценности видимого и осязаемого, оказывается противным внутреннему принципу такого субъекта. Он вынужден обесценивать свой субъективный фактор, вследствие его невидимости, и заставлять себя следовать за экстравертной переоценкой объектов. Он сам, обученный подобным образом, слишком низко оценивает субъективный фактор и поэтому страдает от посещающего его чувства собственной неполноценности и неустроенности в жизни. Поэтому неудивительно, что именно в наше время и, особенно, во вновь возникающих общественных движениях, субъективно-чувственный фактор обнаруживается, подчас, в преувеличенном и поэтому безвкусном и карикатурном виде (в частности, это проявляется и в современной «поп-культуре»). Субъективно-мыслительный фактор, в свою очередь, находит отражение в фантастических моделях мироздания, связях с пришельцами и, в том числе, с выпячиванием не обсуждаемой абсолютности социальной значимости отдельной личности и личностных свобод в общественном существовании и общественном устройстве.

Недооценка собственного сознательного «Я» личности, делает интроверта-субъективиста эгоистичным и навязывает ему психологию угнетенного. Чем эгоистичнее он становится, тем более ему кажется, будто другие, те, которые, по-видимому, могут принять современный стиль жизни общества, являются угнетателями, от которых он должен защищаться и обороняться. В большинстве случаев он не видит, что причина лежит в потере собственного «Я», как самости, лежащей с основе личностной системы координат, а ищет внешние причины в поведении окружающих и своем собственном.

Планы сознания личности не обязательно являются ведущими в личностной структуре. К таковым могут относиться и план ощущений, и интуитивный план. Что классифицирует такое личное устройство (с ведущим одним из этих планов) принадлежностью к ощущающему или интуитивному типу личности. В этих случаях субъективная направленность личности, основывается на «схеме» и алгоритме получения информации, поступающей в сознание личности, который тесно связан с деятельностью сознания, но весьма слабо может им контролироваться.

Так, интровертность ощущений, как отражение субъективизма, в способах восприятия информации, поступающей из окружающего мира, можно характеризовать «как от стенки горох», или наоборот «попасть в яблочко» или «в точку». Что отражает устройство и функционирование «внешней» по отношению к сознанию, иррациональной части личностной структуры, являющейся источником информации извне и изнутри организма для рациональных планов сознания. Субъективизм ощущений (формирующихся на физическом плане личностного устройства) находит своё отражение в произведениях «искусства», не несущих в себе ничего извне, со стороны рисуемых, описываемых, изображаемых объектов, иначе, чем в личном, зачастую «воспаленном» сознании художника, поэта или скульптора. Даже, при тщательной передаче «натуры», различные люди делают это по разному, в силу лично им присущего субъективизма ощущений собственного восприятия. Характеристики объекта в данном случае могут быть не так существенны, по сравнению с присущим личности алгоритмом формирования последовательности значимостей в личных ощущениях, и их градации по интенсивности и важности для данного организма. Другими словами, объект выступает в виде какого-то раздражителя внутреннего состояния ощущающего его субъекта. В этом случае, значительность и характеристики объекта являются не как нечто, самостоятельно существующее, а как нечто, вызывающее определенную реакцию в организме, и затем, в сознании субъекта, обычно, из глубоко или не очень скрытого личного опыта, присущего конкретному субъекту или общему для некоторой социальной общности. Воздействие объекта значимо не само по себе, а тем эффектом, которое оно оказывает на воспринимающего субъекта. Со стороны может казаться, что окружающие объекты вообще не производят своего воздействия на конкретную личность, устремленно двигающуюся в направлении собственных помыслов или мотиваций, сохраняя, при этом, самообладание, спокойствие, или даже, выглядя совершенно пассивно. Субъективный способ ощущений, полностью довлеет над реальным воздействием объекта. (Реакция субъекта определяется состоянием «детонатора» - состоянием собственного организма, а не тем - каким образом на него воздействуют) Это хорошо заметно при уловках детей, показывающих «как им больно», когда они нечаянно, легко стукнутся о какую-то преграду, или известного высказывания - «ты виноват уж в том, что хочется мне кушать». В самом сильном своем проявлении это может вызывать галлюцинации разного толка, что и характеризуется психозом личности. (Интровертные качества физического плана личности – такие же «ключи к дверям», за которыми находятся присущие личности ощущения, оказывающие воздействие на её сознание, будучи выпущенными наружу). Примером того являются – галлюцинации от чувства голода или жажды, когда данная доминанта довлеет над всем остальным в работе сознания.

В тех случаях, когда воздействие объекта - вследствие особых обстоятельств, например, вследствие чрезвычайной интенсивности или полной идентичности с «фильтрами восприятия» ощущений, проникает до самости субъекта, этот тип и в своих нормальных разновидностях бывает вынужден поступать согласно своим природным рефлексам. Эти поступки могут иметь по отношению к объективной действительности иллюзорный характер и казаться чрезвычайно странными со стороны. Они сразу вскрывают чуждую действительности субъективность этого типа. Тогда, когда воздействие внешних объектов фильтруется системой восприятия таким образом, что внутреннее состояние удерживается в должных границах, субъект выглядит нормально. Но, при этом, такой тип может действовать подавляюще на окружающих, поскольку его «нормальность» не является отражением реальности личностного устройства. Но если усиленная рефлекторная фильтрация имеет место, то индивид легко становится жертвой агрессивности и властолюбия со стороны других. Такие люди обыкновенно позволяют злоупотреблять собою, но мстят за это усиленным сопротивлением и необоснованным упрямством. Этот тип лишь с чрезвычайным трудом доступен для объективного понимания, да и сам он, в большинстве случаев, относится к себе без всякого понимания. Личные ощущения – они всегда только личные, поэтому о вкусах (в узком понимании) и «не спорят до хрипоты», признавая за собеседником право что-то любить, а от чего-то отказываться при угощении.

Перекос, вызванный сильной субъективностью ощущений у такого типа личности (трансформирующийся в сознании) приводит к устройству мира, населенному добрыми богами и злыми демонами, с которыми могут ассоциироваться и вполне материальные объекты. Но, то обстоятельство, что они представляются ему такими, остается у него неосознанным. А между тем, они, как таковые, влияют на его суждения и поступки. Он судит и поступает так, как если бы он имел дело с такими силами. Но начинает замечать это только тогда, когда он открывает для себя, что его ощущения совершенно отличаются от действительности. Если он склонен больше в сторону объективного разума, то он ощутит такое отличие как болезненное; если же он, напротив, верный своей иррациональности, готов признать за своим ощущением значение реальности, тогда объективный мир станет для него миражем и комедией. Однако, до такой дилеммы доходят лишь в крайних случаях. Обыкновенно индивид довольствуется своей замкнутостью и, относится к внешней действительности как к банальной данности. Ощущения, в первую очередь, оказывают воздействие на эмоционально-чувственный план индивидуального сознания, и его текущее состояние является весьма существенным в поведении и мотивации личности.

Личностный субъективизм ощущений в большей степени присущ слабонасыщенным личностным структурам, имеющим в большей или меньшей степени, выделенную направленность в восприятии происходящего, поступающего изнутри собственного организма и собственного самочувствия. Это приводит к росту противоречивости между объективно данным и внутри личностно ощущаемым, от которого они не в состоянии избавиться.

Интуитивный субъективизм, в отличие от субъективизма ощущений, несет в своей основе не набор возможных воздействий, а их последовательность (отражающую некоторый процесс), как проявление прошлого, или, в принципе возможного, практического опыта. Интуиция может, минуя последовательную очередность восприятия и осознания, «высветить» в сознании конечный результат, как ответ на не заданный ещё вопрос. (Как - будто, сознание обратилось в некоторое хранилище информации и вытаскивает из него «что попадет под руку» или в некоторой последовательности, отражающей имеющие место «навыки», заложенные в личностном устройстве.) Интуитивный тип, напоминает рыболова, забросившего снасть, и увидевшего поклевку, в ответ на которую, у него в сознании возникают образы или мысли о «добыче». Интуитивный канал восприятия в большинстве случаев формирует мысленные образы, которые, в свою очередь, могут формировать и определенное эмоциональное состояние, даже минуя их осознание на интеллектуальном плане. Субъективизм отражает источник интуитивного знания, который локализован во внутри личностном устройстве. В том числе, и как некоторый возможный, но не используемый обычно, алгоритм мышления. (Доставаемый из какой-либо из «кладовых», ключами к которым являются качества интуитивного плана)

Но если интуитивное восприятие становится в оппозицию к сознанию, тогда такие интуиции всплывают на поверхность и развивают свои пагубные действия, насильственно навязываясь индивиду, и вызывая у него отвратительнейшие неотвязные представления об объектах. Возникающий из этого невроз есть обыкновенно невроз, в котором истерические черты уступают симптомам истощения.

Как для того, кто лишь ощущает мир, он никогда не становится проблемой морали, так и для интуитивного типа мир мыслей и сформировавшихся на их основе образов, тоже никогда не становится моральной проблемой.

Чисто интуитивный тип (замыкающийся в свой интуитивности на отвлеченное мысленное восприятие), который вытесняет суждение (формируемое на эмоционально-чувственном плане) или обладает им лишь в плену у мысленного восприятия, в сущности, никогда не доходит до такого вопроса, ибо его вопрос сводится лишь к тому, каков воспринятый ответ в формализованном виде (как некоторой возникшей мысли или умозаключения). Поэтому, такой тип находит моральную проблему непонятной или даже нелепой и по возможности гонит от себя размышление о виденном.

Иначе поступает интуитивист, опирающийся на чувственное (оценочное) мышление. Его занимает значение возникающих образов и видений, он заботится не столько об их дальнейших возможных развитиях, сколько об их возможных моральных воздействиях, вытекающих для него из их содержательного значения. Его суждение дает ему возможность познать - правда, иногда лишь смутно, - что он, как человек, как целое, каким-то образом вовлечен в свое видение, что оно есть нечто такое, что может не только созерцаться, но что хотело бы стать жизнью субъекта. Он чувствует, что это познание возлагает на него обязанность претворить свое видение в свою собственную жизнь. Но, так как, он преимущественно и главным образом, опирается только на эмоционально-чувственное образное восприятие, то его моральная попытка выходит односторонней: он делает себя и свою жизнь символической, хотя и приспособленной к реальной или возможной действительности. Тем самым он лишает себя способности воздействовать на нее, возникшие чувства остаются непонятными в их связях с окружающим, поскольку проистекают от внутреннего устройства, а не от внешних объектов. Его язык не тот, на котором все говорят; он слишком субъективен. Его аргументам недостает убеждающей интеллектуальной рациональности. Он может лишь исповедовать или возвещать. Он - глас проповедника в пустыне.

К интуитивным субъективистам принадлежат личностно насыщенные структуры. Высокая насыщенность, как раз, и позволяет находить различные возможные алгоритмы «движения в лабиринте жизни», приемлемые для конкретной личности. Глубина интуиции определяет способность выбора правильного пути, для конкретного организма. В том случае, когда интуиция однонаправлена и недостаточно учитывает внешний фактор, и возникают перекосы в восприятии и «толковании» ощущений на уровне эмоций. Что, в конечном итоге, приводит организм к физиологическим расстройствам, как результат на сбой в программе управления, постоянно накапливающий систематическую ошибку в процессе существования.

Величайший недостаток субъективистов - неспособность к коммуникации - объясняет нам одно из великих заблуждений нашей культуры, а именно суеверное отношение к слову и изображению, безмерную переоценку обучения путем слов и материалистических методов. Ребенок, конечно, позволяет родителям импонировать ему громкими словами. И люди, кажется, верят даже в то, что этими словесными рассуждениями ребенок воспитывается. В действительности же он воспитывается тем, как родители живут, а не тем, что они говорят. Притворность произносимых слов только смущают ребенка. То же самое относится и к учителям. Однако вера в объективно-символьный метод так велика, что если только метод хорош, то и учитель, пользующийся им, кажется непогрешимым. «Малоценный» человек никогда не бывает хорошим учителем. Но он скрывает свою «ущербность», тайно отравляющую ученика, за превосходной методикой, и за столь же блестящей интеллектуальной способностью выражаться. Естественно (что вытекает из природных закономерностей становления личности), что ученик более зрелого возраста не желает ничего лучшего, как знание полезных методов, ибо он уже побежден общей установкой, которая верует в победоносный метод. Он уже знает по опыту, что самая пустая голова, способная машинально повторять метод, является лучшим учеником. Вся окружающая его среда показывает ему словами и жизнью, что весь успех и все «счастье» находятся вовне, и что стоит лишь владеть правильным методом, чтобы достичь желаемого. При этом оптимизация в этом направлении строится на постоянном упрощении, с одновременным утверждением незыблемости, данного метода. Поскольку упрощение позволяет воспользоваться определенной поддержкой, не требующей особой грамотности, со стороны окружающих. Создавая у них, тем самым, иллюзию простоты в практической жизнедеятельности при следовании за подобным кумиром. Потеря сути окружающей и собственной реальности ради поддержания форм (в том числе методологических), чаще всего позаимствованных, ведет общество в социальный тупик

И разве жизнь таких законоучителей демонстрирует то счастье, которое излучается богатством внутреннего созерцания мира? Конечно,

субъективно-интровертные типы не являются учителями совершенной человечности. Им недостает, извне воспринимаемой разумности и этики разума, но их жизнь научает другой возможности, отсутствие которой мучительно чувствуется в нашей культуре. Зацикленность на окружающих материальных объектах (и материализация восприятия собственно человека) и предвышение их значимости в жизни личности, ведет к, все более накапливающемуся, дисбалансу в существовании социума. Что определяется внутренним дисбалансом у его составляющих, постоянно вырывающимся наружу. (Взаимная агрессивность и неуважение, существующее между людьми, пренебрежение окружающим и накал отношений значительной части общества со структурами управления и правопорядка, рост преступлений против личности и общества, обострение семейных отношений и брошенные дети – всё это, очевидно, и есть результат примитивной материализации общественных отношений. Но инерция продолжается, и государственная и общественная машина всё больше давит на отдельную личность, регламентируя, всё новыми законами, «желание» сохранить незыблемость создавшегося статус-кво, слишком заматериализованного общественного существования)

Всё возрастающее противоречие между личностным и общественным устройством приводит к, все более усиливающейся «турбулентности» внутри общества. Продолжение инерции в формализации текущего существования приводит, к всё усиливающейся ограниченности и зашоренности, в вырабатываемом (используемыми методами воспитания и обучения) способе осмыслении многообразия реальности и собственной самости личности. Что ещё больше приводит к возрастанию внутреннего дискомфорта личного существования и не только субъективистов по личностной структуре.

Имеющее место смещение жизненно важных общественных ценностей в область, в основном, материального, низводит человека до раба вещей, придуманных законов и, в конечном счете, ведет к деградации личности, как духовного объекта, отражающего истинную реальность её существования, её назначение и «божественный» (заложенный природой) смысл, выделяющий человека из остального животного мира. Непрекращающиеся социальные кризисы, множащиеся заболевания, взаимная агрессивность, как раз, и отражают тупиковость данной направленности существования общества и отдельной личности. Внутренне присущая личности «грамотность», заложенная природой, при её рождении, которая должна обеспечить её существование в данной реальности, подавляется схематичностью и формализацией социальной функции личности, тиражируемой в обществе. Происходит антагонистическое расслоение общества, основанное на личностном непонимании самих себя и окружающих, подчас, даже при тесном личном контакте.

Объективно ориентированная личность

Объективно-ориентированная личность, в отличие от субъективиста, живет в мире вокруг, забывая подчас, что она тоже объект, характеризующийся индивидуальными особенностями, как и всё её окружающее. Внешние объекты и процессы у объективиста являются детерминирующими в работе сознания и, именно их восприятие является определяющим в поведении и практической деятельности. Сознание личности ориентировано на получение, в какой-то мере, готовых ответов извне и подстраивается в своем функционировании под внешнюю информацию. Полное подчинение собственной самости внешним условиям у явного объективиста приводит, в конечном счете, к расстройству на уровне физиологии и психического состояния, вплоть до невроза в форме истерии. Это связано с тем, что алгоритм управления организмом и личностью игнорирует собственный организм, как важный источник информации для текущего управления. Вся жизнь протекает во вне, по внешним закономерностям, в которых влияние индивидуальности субъекта пренебрежительно мало. На самом деле для субъекта – это нарушение жизнедеятельности, смысла и предназначения в жизни, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Так, стремление постоянно быть «при деле», исходя из условий и существующих норм социума, создает, с одной стороны, кажущуюся комфортность в жизни, с другой же, является определенным шагом к собственной гибели. Это произойдет или вместе с окружающим социумом, в силу его несовершенства, или же индивидуально, при превышении уровня устойчивости собственного организма и игнорировании его потребностей, начиная от сна и еды и заканчивая психическим подавлением собственного сознания в части его внутренней «заданности» (лежащей в основе личностной структуры). Организм, в этом случае, явным образом напоминает о себе на уровне истощения, функциональных расстройств и заболеваний. Тяга к безудержному накоплению богатства, культивируемая в обществе, как основополагающей жизненно важной ценности, приводит к потребности в релаксации самыми заурядными способами вплоть до алкоголизма и наркомании. Стремление во что бы то ни стало снискать славу в какой-либо области, при её достижении, заявляет о неспособности поддерживать требуемый уровень по причине нехватки сил. (Подобно использованию допинга спортсменом для установления рекорда, и последствиям из этого вытекающим.) Зацикливание на какой-либо общественной идее приводит к отрицанию всего остального, реально существующего и лежащего в основе этой самой идеи, и, как следствие, к личному краху, именно в этой выбранной области приложения сил.

Тоже касается и моральных законов в воззрении личности. Причем, изменение моральных норм, происходящее в обществе, воспринимается, как закономерность, определяющая жизнедеятельность личности, выходить за пределы которой не имеет смысла. Личность может обрести определенную сноровку для функционирования в конкретной социальной среде, но никогда не в состоянии приспособиться к ней, если среда не соответствует личной самости. Возникает внутренний дисбаланс, который накапливается и «ждет своего часа», что, зачастую, самой личностью не осознается. В этом состоит ограниченность экстравертно-объективной направленности в функционировании структуры и жизнедеятельности личности, и способе её существования. Направленность на данное извне игнорирует внутреннюю самость личностной структуры – основу её устойчивости и возможности к существованию. А поскольку личность, в первую очередь, ориентирована на своё ближайшее окружение, то, это, можно заметить со стороны. Страдания души и тела, не замечаемые самой личностью, доступны восприятию её ближайшего окружения и могут быть им использованы в своих, в том числе, корыстных целях.

«Горная болезнь» или «головокружение от успехов» может заявить о себе и на уровне физиологии, как состояние «нервной жажды», приводящей к «умственному помешательству» (в силу недостаточной адекватности в восприятии окружающего, без учета личной индивидуальности, отличающей человека от механического устройства, полностью подчиняющегося внешнему управлению). Возможные последствия этого могут носить весьма удручающий характер, вплоть до истерического алкоголизма и внешней внушаемости, в том числе, в сторону предрасположенности к фантастическому развитию ситуаций. Одной из попыток обрести подобие баланса является углубление в «хобби» от охоты до коллекционирования, или экстравагантно-экстремальный отдых, в котором личность пытается обрести компенсацию от разрушающего внешнего воздействия (в отличие от субъективиста, для которого подобное занятие может являться «смыслом жизни», как направленности индивидуального существования).

Одной из рациональных составляющих экстравертного объективизма является объективизм мышления, как некоторого комплекса процессов протекающих в сознании личности.

Объективизм мышления и направленности мыслительных процессов, связан с устройством и алгоритмом работы сознания, в котором основополагающую роль играют внешние факты, события и идеи, вносящие главный вклад в результирующие умозаключения, мотивацию поведения и практической деятельности, как личностного способа существования. Такой тип личности

опирается на, те, объективные факты и идеи, заимствование которых (из текущих представлений социума) происходит, главным образом, в ходе воспитания и образования. Ориентация на окружающее, определяемая внешними объектами хорошо заметна, если профессиональная практическая деятельность связана с ними непосредственно, как, например, у предпринимателя, механика или экспериментатора. В случае же работы философа или аналитика, экстравертная направленность мышления проявляется в результирующих умозаключениях, не выходящих за рамки общепризнанных идей или моделей, и не подвергающих сомнению их справедливость и правильность, именно в той форме, которая принята в обществе.

Существующая в социуме форма и направленность выражения результатов мышления обычно считается адекватной реальности и представляет процесс развития экстравертно-объектного мышления и способов выражения мыслей, в пределах парадигмы бытующей в данном социуме. Ориентация только на внешний мир в умозаключениях приводит к потере субъекта, как самостоятельного элемента окружающего мира и нивелирует присущую ему самость. С другой стороны, ориентация на внешние объекты, наоборот может приводить к выпячиванию объективности некоторого субъекта, как самодовлеющей абсолютной ценности (как объекта) определяющей, а не участвующей в общих процессах, присущих существующей реальности. Это приводит к «обожествлению» объектов (в том числе отдельных людей) по внешним признакам, поскольку только они доступны широкому восприятию. Вычленение субъективного фактора из характера процесса, как малозначимого, при принятии решений и в практической деятельности, приводит к схематичности мышления от факта к факту, подстраиваясь под присущую (личному устройству сознания) схему приема и обработки внешних сигналов, исходящих от наблюдаемых объектов.

Таким образом, общепризнанное описание действительности, есть не что иное, как, в целом, присущая социуму ограниченность личностного восприятия окружающего. В результате чего «за деревьями не видно леса». Объективный, по своей сущности, характер мышления личности приводит к построению субъективных цепочек из объектов окружающего мира, со схематичными взаимосвязями и взаимозависимостями, подчас, без учета причин их возникновения, характера развития и конечной направленности, которые не воспринимаются явным образом (поскольку недоступны прямому наблюдению, по причине давно свершившегося или ещё не наступившего или просто зрительно не воспринимаемого). Для наблюдателя, находящегося на отличных позициях, подобное проявление производит впечатление несвободы или даже близорукости, несмотря на определенную логику построения, которая представляется весьма условной и упрощенно-схематичной, подобно той или иной форме отчетности, принятой в обществе. Работа сознания напоминает выкладывание пазлов, по заранее нарисованной картинке, позаимствованной извне, или соединению набора фотоснимков из рекламного ролика, складывающихся в привычную схему боевика или мелодрамы.

Таким образом, если продукт мышления субъективиста выглядит полным произволом для объективиста, то, в обратном случае, результат крайнего объективизма представляется придатком к окружающим объектам, не несущим собственного, в том числе, понятийного содержания. А сам процесс такого мышления представляется некоторым обдумыванием очевидного, а никак не размышлением о чем-то доселе неизвестном. В том случае, когда предметом обдумывания является некоторая идея, то этот процесс представляется находящимся в тавтологическом состоянии, что приводит к накоплению «не переваренного» эмпирического материала, не укладывающего, в ограниченный заданными рамками, анализ рассматриваемых объектов и их признаков. Обилие современной, так называемой «научной» литературы обязано своим существованием, в значительной степени, именно такому ложному ориентированию. Когда, в качестве сущностного отличия, приписываемого исследуемой реальности, выступают отличия методик, используемых для её описания. То есть, существующая реальность представляется объективной ориентированностью в некоторой интеллектуальной формуле, как единственно верной, применяемой как с себе, так и к окружающим, и всему остальному, По принятой в социуме «формульной зависимости» определяется добро и зло, прекрасное и уродливое, справедливое и несправедливое в окружающей реальности и жизни отдельной личности. Всё, что в неё не вписывается, является случайным. Она же определяет мировой смысл и мировой закон, которому должно все и всё подчиняться. В том числе, применительно к окружающим и окружающей среде – благо ведущего потребителя должно является и их благом, а все не соответствующее - неразумно, неморально и бессовестно. Идеал экстравертного мыслителя-объективиста – «формула счастья», как всеобщий идеал существования - общезначимая истина, необходимая для блага человечества, как проявления высшего смысла правды и справедливости. Всё же, что ей противоречит, есть несовершенство, которое необходимо искоренять при первом удобном случае. Если это не удается, то оно объявляется болезнью. В том случае, когда терпимость по отношению ко всему больному, страдающему и ненормальному является составной частью формулы, то для этого создаются специальные установления, например, спасательные учреждения, больницы, тюрьмы, колонии и т.д., или соответствующие этому планы и проекты. Но для успешной реализации этого мотивирования, для воцарения справедливости и правды, подобных установлений оказывается недостаточно, а нужна еще настоящая любовь и уважение к ближнему, что имеет дело больше с чувством по отношению к субъекту, чем с интеллектуальной формулой.

В словесном изложении объективизму мышления соответствуют такие выражения, как: «собственно говоря», «следовало бы» или «нужно было бы» и их эквиваленты. Если «формула», генерируемая личностью вовне достаточно широка, то этот тип может сыграть в общественной жизни чрезвычайно полезную роль в качестве реформатора, публичного обвинителя и очистителя совести или же пропагандиста важных новшеств. Но, чем уже формула, тем скорее этот тип превращается в брюзгу, рассудочника и самодовольного критика, который хотел бы втиснуть себя и других в какую-нибудь упрощенную схему.

Этим определяется диапазон ограниченности экстравертного объективиста-мыслителя в своих умозаключениях. Сущность экстравертной объективистской установки заключена в настройке алгоритма работы сознания на «фильтрацию» поступающей извне информации ( в пределах области допустимых для используемой формулы значений). Поэтому, если практическая деятельность такой личности связана с информацией в самой начальной точке этой фильтрации, то она является наиболее продуктивной для общества, поскольку в большей степени удовлетворяет существующей реальности.

На периферии сознания пульсирует еще и другая жизнь, которая воспринимает истинность формулы как ценный придаток ко всему остальному. При более глубоком проникновении, входящая информация беспощадно «кромсается», в силу ограниченности «пропускной способности» (как по качественным, так и по количественным признакам) «каналов» восприятия информации в области сознания (и её включение в алгоритм анализа и синтеза, присущий конкретной личности). И, таким образом, происходит «отмирание» всякой реальной жизни, не соответствующей формуле (как структуре «шлюзов и каналов», со своими ключами, присущей алгоритму работы сознания).

Именно этим «усечением» грешит большинство экономических и обществоведческих воззрений и установок, а также их проявление в политике и управлении. В результате чего управление реальной жизнью общества строится по придуманной форме отчетности, весьма далекой от отражения реально протекающих процессов и причин их определяющих.

Испытывать на себе дурные последствия экстравертно-объективистской формулы, присущей отдельной личности, приходится больше всего членам семьи, ибо они первые неумолимо «осчастливливаются» ею. Отсюда и неблагоприятный семейный «климат» у многих представителей властных и бизнес структур, в которых, как раз, и сосредотачиваются экстравертные мыслители-объективисты со схематичным мышлением. Но больше всего от этого страдает сам субъект, подчас, совершенно этого не осознавая, и усиливая влияние этой интеллектуальной формулы в собственной жизни. (Встречаются, правда, исключительные люди, которые могут всю свою жизнь принести в жертву одной подобной формулы, как идеи, однако, большинство не в состоянии длительно жить в такой исключительности.) Рано или поздно, смотря по внешним обстоятельствам и внутреннему предрасположению, вытесненные интеллектуальной установкой, реальные закономерности заявят о себе через нарушение сознательного образа жизни. Если это нарушение доходит до превышения уровня устойчивости личностной структуры, то можно говорить о неврозе. В большинстве случаев, правда, индивид инстинктивно позволяет себе некоторые предохраняющие «мнимые формулы», но, конечно, в подходящем, разумном облачении. Тем самым «цепляясь» за спасательный круг, чтобы удержатся на плаву.

Верховодство интеллекта «заставляет» чувства следовать интеллектуальной установке сознания и приспособляться к ней соответствующим образом. Однако, это возможно лишь до известной степени без нарушения личностной структуры. Искажения присущего личности чувственного восприятия в возникающих мотивациях и умозаключениях, как руководства к действию (при достижении определенной меры) приводит к таким эффектам, происхождение которых представляется для индивида полной загадкой. Так, например, сознательный (зачастую необычный) альтруизм пересекается тайным и скрытым от самого индивида себялюбием, которое накладывает печать своекорыстия на бескорыстные по существу поступки. Чистые этические намерения могут привести индивида к критическим положениям, в которых выясняется, что решающие мотивы суть не этические, а совсем другие. Таковы, например, добровольные спасители или блюстители нравов, которые вдруг сами оказываются нуждающимися во спасении или скомпрометированными. Их установочное намерение – «спасать, во что бы то ни стало», заставляет их прибегать к таким средствам, которые могут привести именно к тому, чего хотелось бы избежать. Есть экстравертные идеалисты, которые так стараются над осуществлением своего идеала для «блага человечества», что сами не боятся даже лжи и других нечестных средств. В науке также имеются примеры, когда ученые, движимые глубочайшим убеждением в истине своей интеллектуальной парадигмы, создавали подложные доказательства в пользу своего идеала. И все это по формуле: «цель оправдывает средства». (Только вот реальная цель оказывается совсем не той, о которой заявляется, в виде некоторого логического умозаключения)

Присущая этому типу неполноценность чувства выражается еще так, что более тесный семейный круг, например, собственные дети, знает такого отца только как жестокого тирана, тогда как в широком кругу разносится слава о его человеколюбии. Вследствие ущербности чувственного плана на уровне сознания, чувства вызывают тайные предубеждения, в особенности, известную готовность превратно истолковывать сторонние высказывания против неопровержимости личностных умозаключений, как чьё-то личное недоброжелательство, или же, делать отрицательное предположение о качествах других лиц для того, чтобы заранее принижать их аргументы. Это проявляется и в тоне и манере разговора, делая его резким, заостренным, агрессивным. Часто встречаются инсинуации и ярко выраженная наклонность к злопамятству. Насколько широк размах индивидуального самопожертвования ради интеллектуальной цели, настолько мелочны, подозрительны, капризны и консервативны бывают чувства. Все новое, что не содержится в личностно исповедуемой интеллектуальной формуле, рассматривается сквозь дымку плохо осознаваемой ненависти и обсуждается соответственно с этим.

Интеллектуальная точка зрения, которая, быть может, благодаря фактически присущей ей ценности, имела бы право на всеобщее признание, характерным образом изменяется и становится догматически-косной. Самоутверждение личности, как определенной самости, переносится в сферу ее утверждения среди окружающих. Истина, содержащаяся в умозаключениях, не представляется больше своему естественному развитию, а отождествляясь с субъектом, обрастает сентиментальностью, которую обижают злые критиканы. Критик подвергается уничтожению, по возможности при помощи личных нападок, и нет такого аргумента, который, при случае, не будет пущен в ход. Истина должна излагаться до тех пор, пока публика не начнет понимать, что, очевидно, дело не столько в самой истине, сколько в личности ее «творца».

Хотя сам разум доказывает, что всякая интеллектуальная формула может иметь в качестве истины лишь ограниченную значимость и, поэтому, никогда не может притязать на единодержавие, однако на практике формула получает все-таки такой перевес, что рядом с ней все остальные точки зрения и возможности отходят на задний план. Она заменяет все более общие, более неопределенные, хотя и более истинные воззрения на мир. По этой же причине она также может занимать место того общего воззрения, которое именуется религией. Тем самым, формула становится религией, даже если она по существу своему не имеет никакого отношения ни к чему религиозному. От этого она приобретает и присущий религии характер безусловности. Отсюда и высказывание - «этого не может быть, потому что, этого не может быть никогда». Она становится, так сказать, интеллектуальным суеверием. Но все вытесненные ею психологические тенденции образуют оппозицию и вызывают приступы сомнений. Обороняясь от сомнений, сознательная установка становится фанатичной, ибо фанатизм есть не что иное, как сверхскомпенсированное сомнение. Этот тип мышления встречается, чаще среди мужчин, чем у женщин. Что, по-видимому, связано с его ограниченностью как командно-управляющего алгоритма, руководящего материнским организмом, в процессе вынашивания и рождения новой жизни. Необходимость в большей адекватности соответствия окружающей реальности личности, появляющейся «на свет», чем вытекает из исповедуемой интеллектуальной формулы, требует и другого алгоритма работы сознания материнского организма. В противном случае, принижение значимости эмоционально-чувственного плана личности, смещает природный синхронизирующий фактор в формировании нового живого организма, в сторону несовершенной интеллектуальной установки в функции сознания. Что может привести к нежелательным последствиям.

Собственно мышление экстравертного мыслительного типа позитивно, то есть оно продуктивно. Оно ведет или к новым фактам, или к общим концепциям, вытекающим из разрозненного опытного материала. Обычно умозаключение является синтезирующим. Даже если оно разлагает, оно все же строит, ибо, оно, всегда, или выходит за пределы разложения к новому соединению, к иной концепции, по-иному соединяющей разложенное, или присоединяет к данному материалу что-нибудь, указывающее на его дальнейшее изменение и развитие. Во всяком случае, характерно то, что оно никогда не бывает абсолютно обесценивающим или деструктивным, но всегда заменяет каждую разрушенную ценность другой. Это свойство возникает оттого, что мышление мыслительного типа ориентировано на возможное будущее, отчего его мысль получает характер прогрессивный и творческий. Мышление не застаивается, и еще менее оно регрессирует.

Когда же мыслительный процесс выполняет дополняющую функцию в работе сознания, обеспечивающую эмоционально-чувственный процесс, оно становится «задним умом» ограничиваясь пережевыванием, расчленением и перевариванием того, что предшествовало и уже свершилось. Формирующиеся суждения принимают выраженную ограниченность объемом наличного материала и нигде не выходят за его пределы. Суждения представляют собой более или менее абстрактное констатирование, не придавая опытному материалу иной ценности, кроме той, которая заложена в нем с самого начала. Такое суждение в лучшем случае означает лишь то, что наблюдение включено в объективную связь, что и так является очевидным, поскольку, наблюдение вытекает из этих рамок.

В своем крайнем выражении направленность суждений носит обобщающе-негативный характер, Прежде всего, сводя предмет своего суждения к какой-нибудь банальности, лишая его собственного, самостоятельного значения. Это делается изображением зависимости предмета от какой-нибудь другой, банальной вещи. Так, если собеседник защищает или пропагандирует какое-нибудь дело, то негативное мышление спрашивает не о значении самого дела, а о том, например, сколько это может принести прибыли. Слова: «человек есть то, что он ест» или то, как он одевается, относятся к этой категории, так же как и множество других подобных изречений.

Стоит обратить внимание на иной вид негативного мышления, а именно мышление, основанное на «потусторонности» всего происходящего, возможно, как реакции против голого материализма и безудержного потребительства, культивируемого в социуме. В сущности, такого рода мышление столь же негативно, как и мышление чисто материалистическое. Если сводить сновидения, к реакции на переполненный желудок или расположению молекул в некой молекулярной структуре, то сновидение этим не объяснено, и если «телепатию» и обостренную внутреннюю чувствительность («экстрасенсорное» восприятие) объяснить «вибрациями эфира», то и этим тоже ничего не сказано. Оба способа объяснения не только вводят в заблуждение, но и разрушительны по своей сути, ибо они мешают исследованию проблемы тем, что посредством мнимого объяснения отвлекают интерес от самого предмета, направляя его в провозглашаемое русло.

Поскольку ориентация на внешний мир, в рациональном функционировании сознания личности, требует более широкого восприятия действительности, чем субъективный подход, то подобная личность имеет и более насыщенную личностную структуру.

В целом, объективно ориентированные в своем мышлении натуры, весьма комфортно чувствуют себя при общении с окружающими, если заняты практической деятельностью. Видимо, это связано с возможностью своими действиями подтверждать правильность собственного мышления, и разбираться в происходящем вокруг в направлении достижения комфортного состояния от собственной предприимчивости.

Другим элементом экстравертного объективизма сознания является объективизм чувствования в его экстравертной установке, ставящий прямую объективность в основу самого чувствования, как сознательной деятельности личности. Сущность экстравертно-объективного чувства, освобожденного от субъективного фактора, всецело подчинена влиянию объекта. Форма объекта, его расположение среди остальных предметов и явлений, являются определяющей в чувствовании. Таким образом, создается формальная объектно-чувственная связь между окружающими предметами, внутренним переживанием и состоянием сознания. Такие чувства направляются под руководством реперных детерминант, являясь подлинными в своем родовом значении, но представляя собою лишь видимую извне функцию чувства. Оценки чувственных суждений соответствуют или непосредственно объективным (материальным) ценностям, или, по крайней мере, некоторым традиционным и общераспространенным мерилам ценности. (Например, картина, выставленная в престижном салоне и подписанная известным именем, по общему предположению, должна быть «прекрасной». Такое суждение может быть не просто схематичным, а вытекающим из соображений гуманности, ибо высказывание о «некрасивости» может огорчить почитателей или счастливого обладателя шедевра. Более того, такое суждение может следовать из желания создать приятную атмосферу чувствования, а для этого необходимо, чтобы все чувствовалось приятным.) Проявление формальной вежливости, также может быть общественно-принятым мерилом взаимной благосклонности на уровне чувств

Именно такого рода чувствованию следует приписать то обстоятельство, что так много людей ходят в театр, или на концерт, или в церковь, и даже с правильно размеренными позитивными чувствами. Ему же мы обязаны модами и фестивалями искусств и, что гораздо ценнее, позитивной и распространенной поддержкой социальных, филантропических и прочих культурных начинаний. В этих делах объектно-экстравертное чувство оказывается творческим фактором. Без такого чувствования немыслимо, например, прекрасное и гармоническое общение. На нем же основано предчувствие и само наступления общего праздника. В этих пределах оно есть столь же благодетельная, разумно действующая сила, как и объективно-экстравертное мышление. Однако это благотворное действие утрачивается, как только объект приобретает преувеличенное влияние. Именно в таких случаях чувство чрезмерно вовлекает личность в объект, то есть объект ассимилирует в себе данное лицо, вследствие чего личный характер чувствования, составляющий его главную прелесть, утрачивается. А чувство становится холодным, предметным и недостоверным.

Оно обнаруживает некие скрытые намерения, во всяком случае, оно вызывает такое подозрение у непредубежденного наблюдателя. Оно уже не производит того приятного и освежающего впечатления, которое всегда сопровождает подлинное чувство, но вызывает подозрение в том, что здесь есть поза или актерство, хотя эгоцентрическое намерение может быть еще весьма слабо. Правда, такое преувеличение оправдывает эстетические ожидания, вызывая определенные ощущения или просто отвечают постулированному рассудочному ярлыку – «прекрасно, потому, что должно быть прекрасно» (потому, что - так принято, что - так модно, потому что – потому). Правда, оно может еще наполнить эстетическую ситуацию, но этим оно и ограничивается. Оно становиться безжизненным и бесплодным. Если этот процесс прогрессирует, то наступает противоречивая диссоциация – «овладевание» всяким объектом, подходя к нему с оценочным чувством, так что завязывается множество отношений, которые внутренне противоречат друг другу. Так как это было бы совсем невозможно при наличности сколько-нибудь ярко выраженного субъекта, то подавляются и последние остатки действительно личной точки зрения (что хорошо заметно в официальной дипломатии). Субъект до такой степени погружается в отдельные чувствующие процессы, что у наблюдателя возникает впечатление, как будто бы перед ним - один только процесс чувствования при отсутствии субъекта чувства. В таком состоянии чувствование совершенно утрачивает свою первоначальную человечную теплоту, оно производит впечатление позы, непостоянства, ненадежности, а в худших случаях, впечатление истерического состояния.

Подобное чувствование в основном, прерогатива женщин. Женщина такого типа живет, руководствуясь своим чувством. Благодаря воспитанию, ее чувство развилось до функции, приноровленной и подчиненной сознательному контролю. В случаях, не представляющих собой крайности, чувство имеет личный характер, хотя субъективный элемент уже в значительной мере подавляется, и личность подстраивается под объективные условия. Чувства согласуются с объективными ситуациями и общепринятыми ценностями. Это нигде не проявляется так ясно, как, в так называемом, выборе объекта любви, когда ищут и любят «подходящего» мужчину. Он является подходящим не потому, что вполне отвечает субъективной личной сущности женщины (в большинстве случаев она об этом совершенно не догадывается) а потому, что он отвечает всем разумным требованиям в отношении положения, внешности и возраста, материального состояния, отношения окружающих. Конечно, такую формулу легко можно было бы отклонить как ироническую и обесценивающую, если бы чувство любви у такой женщины не соответствовало ее выбору. Таких «разумных» браков вполне достаточно, и они отнюдь не самые плохие. Такие жены бывают хорошими подругами своих мужей и хорошими матерями, пока их мужья и дети имеют привычный для круга личного общения, или социума вообще, психический уклад, манеры поведения и отношений.

Подобная направленность в чувствовании имеет место и как «врожденная» тенденция, связанная с личностной структурой сознания, и как результат воспитания в первые годы жизни, когда происходит формирование эмоционально-чувственного плана личности. Так, плохая оценка в школе или нарушения в форме одежды могут стать личной трагедией для ребенка, равно как и запрет родителей прикасаться к каким-нибудь вещам. Даже испуг от какой-то неожиданности, проассоциировавшейся с конкретным материальным объектом, может оставить устойчивый след в дальнейшей жизни

и т.д.

Реально полное чувствование возможно лишь тогда, когда ничто иное не мешает чувству. Но ничто так сильно не мешает чувству, как мышление (качественно другой последовательно-параллельный процесс, протекающий в сознании личности). Поэтому и без дальнейших разъяснений понятно, что мышление у этого типа по возможности подавляется. Это не значит, что такая женщина вообще не думает; напротив, она думает, может быть, очень много и очень умно, но то, чего она не может чувствовать, она не может и мыслить сознательно. Насколько ей позволено чувством, она отлично может мыслить, но каждый, даже наиболее логический вывод, который мог бы повести к нарушающему чувство результату, отметается «с порога». О нем просто не думают. Она ценит и любит все, что хорошо согласуется с объективной оценкой, все же остальное существует как бы вне всякой с ней связи.

Эта картина меняется, если значение объекта достигает еще более высокой ступени. Тогда, происходит такая ассимиляция субъекта к объекту, что сам субъект чувства более или менее исчезает. Чувственный процесс утрачивает личный характер, он становится чувством самим по себе, и создается впечатление, как будто бы личность вполне растворяется в чувстве каждого данного момента. Так как в жизни одна ситуация постоянно сменяет другую, вызывая при этом различные или даже противоположные окраски чувством, то и личность разлагается на столько же различных чувств. Это проявляется, в так называемым, раздвоении личности, всё чаще, встречающимся среди населения. В более слабой форме это воспринимается окружающими как некоторый каприз, отражающий выносимое напоказ чувство, подчас, ничем вроде не обоснованное. Это проявляется и в преувеличенном выражении чувств, например: в громких и навязчивых чувствительных предикатах, которые, однако, до известной степени не внушают доверия. Они звучат пусто и не убеждают. Напротив, они уже обнаруживают возможность того, что этим сверхкомпенсируется некоторое противление, и что, вследствие этого, такое окрашенное чувством суждение могло бы звучать и совершенно иначе. И действительно, некоторое время спустя оно и звучит иначе. Стоит ситуации чуть-чуть измениться, чтобы вызвать тотчас же совершенно противоположную оценку того же объекта. (Вполне закономерно, что сторонний наблюдатель не будет всерьез принимать ни того, ни другого суждения, а будет составлять свое собственное суждение и об источнике оценочного суждения, в том числе.) Но, так как, для этого типа важнее всего создать интенсивное, окрашенное чувством отношение к окружающей среде, то происходит наращивание усилий в этом направлении. Что ещё` больше ухудшает положение, создавая «заколдованный круг». И, в конечном счете, «ударяет» по физиологии организма далеко не в лучшую сторону.

До тех пор, пока сознательное чувство сохраняет личный субъективный характер или, другими словами, пока личность не поглощается отдельными состояниями чувств, мышление остается компенсирующим. Но когда личность диссоциирует, и распадается на единичные, противоречащие друг другу чувственные состояния, тогда компенсация нарушается. Это выражается в том, что именно вокруг наивысше оцененных объектов скапливаются плохо воспринимаемые мысли, которые беспощадно срывают «личину ценности» этих объектов. Мышление в стиле «не что иное, как» разрушает превосходящую силу прикованного к объектам чувства, внося негативную и обесценивающую тенденцию. Поэтому, у женщин такого типа, бывают моменты, когда самые дурные мысли прикрепляются именно к тем объектам, которые их чувство наиболее ценит. В силу прямой взаимосвязи эмоционально-чувственного плана в структуре сознания личности с физическим планом личности, и его управляющим моментом в физиологических процессах, происходят физиологические сдвиги в работе организма. Что выливается в состояние невроза, в форме истерии, с характерным для нее инфантильно-сексуальным миром плохо осознаваемых представлений.

Чисто внешнее наблюдение за такой личностью приводит к выводам о неразумности и случайности в поведении индивида, не отражающих его сознательных намерений и мотиваций (поскольку внутренние процессы, протекающие в личностной структуре, остаются «за кадром», то им приписывается собственное, свойственное наблюдателю, понимание происходящего). Это обстоятельство в значительной степени затрудняет понимание проявления психологических данностей и неизмеримо увеличивает возможность недоразумений. Споры, возникающие из-за этих недоразумений, обычно безнадежны, ибо спорящие говорят мимо друг друга - «в одно ухо вошло - в другое вышло».

В целом, объективно ориентированные эмоциональные натуры, с ведущим эмоционально-чувственным планом сознания, обычно опираются на интуицию в восприятии окружающего. И она их не подводит, позволяя чувствовать эмоциональное удовлетворение от собственных суждений и их справедливости, в своем личном понимании, при общении с окружающими и в практической деятельности.

Разумность сознательной жизнедеятельности у рассмотренных двух объективно-экстравертных рациональных типов (с ведущей ролью алгоритма протекания процессов в собственно сознании личности) свидетельствует о сознательном исключении того, что принято в социуме считать случайным или неразумным. Разумное умозаключение или суждение представляет собой в этих структурах, «силу», которая втискивает в определенные формы все «беспорядочное» и «случайное» в реальных процессах происходящих вокруг (и попыток подчинить им происходящее внутри собственного организма) или, по крайней мере, старается втиснуть. Этим создается, с одной стороны, известный выбор жизненных возможностей, ибо сознательно принимается только то, что соответствует общепринятому, а с другой стороны, существенно ограничивается самостоятельность и влияние тех иррациональных планов (психических функций), которые служат собственно восприятию происходящего вокруг. Это ограничение ощущения и интуиции, конечно, не абсолютно. Эти функции существуют, как и везде, но только подаваемые с их помощью сигналы воспринимаются избирательно. Со стороны эмоционально-чувственного плана - для мотивации образа действия решающим является не абсолютная сила ощущения, а суждение. Следовательно, и само эмоциональное восприятие, в известном смысле, разделяют судьбу чувственного процесса. В случае ведущего интеллектуального плана, мотивацию определяет определенное умозаключение, и способ мышления является определяющим при формировании выборки из информации, поступающей по интуитивному каналу.

Рациональность обоих типов ориентирована объективно и зависит от объективно данного, признаваемого социумом (или наблюдаемого явным образом). Их разумность соответствует тому, что «считается разумным». Субъективно они не считают разумным ничего, кроме того, что вообще признается разумным окружающими. Однако разум, в немалой своей части, субъективен и индивидуален. В данном же случае, эта часть процессов сознания вытеснена, и притом тем более, чем большее значение приписывается объекту. К этому, дополняюще, присоединяются примитивные ощущения, в виде компульсивных ощущений, например в виде навязчивой жажды наслаждений, которая может принимать всевозможные формы. Также сюда присоединяются и примитивные интуиции, которые могут стать настоящим мучением для самого субъекта и для среды, его окружающей. Все неприятное и мучительное, все отвратительное, уродливое или дурное выслеживается чутьем и предполагается во всем, и обычно сводится к искажению истинности в происходящем, вызывая самые отвратительные недоразумения. При сильном влиянии со стороны игнорируемой данности, возникают нарушения в работе сознания, а именно обнаруживается привязанность к «случайностям», которые приобретают компульсивное влияние или благодаря силе вызываемых ими ощущений, или благодаря их интуитивно воспринимаемому значению. Компульсивное влияние истекает со стороны иррациональных планов.

Влияние возникающих ощущений (со стороны физического плана, постоянно ограничивающихся схематичным или подчиненным чувствованием, и соответствующими управляющими командами, поступающими из области сознания) может привести к возникновению физиологических потребностей таких, как неумеренное потребление пищи или, наоборот, тяга к строгой диете, постоянному сексуальному возбуждению и неразборчивости в сексе (с участием в социально доступных оргиях), участию в массовых развлечениях (когда синхронное влияние окружающих, позволяет преодолеть создавшийся внутренний диссонанс в функционировании личностной структуры) доводя состояние личности до исступления. Как, крайний случай – это участие в преступлениях против личности. (Мазохизм и садизм тоже может нести на себе отпечаток подавления ощущений, прорвавшийся подобным образом). Возможно, и просто неосознанное погружение в невроз, характеризующийся набором страхов, фобий и ипохондрии, как нормы существования (с постоянной концентрацией внимания на собственном телесном здоровье и постоянном лечении) и т.д.

Влияние интуитивного канала может приводить к компенсирующему воздействию, через установочный «руководящий» очаг возбуждения сознания. Что может делать человека трудоголиком или шопоголиком, страстно настроенным на приобретательство, или же на успех в общении с себе подобными на различных тусовках. Другим проявлением может стать компьютерная или телевизионная зависимость, игромания и т.д. В конечном итоге, существование личности становится фанатичным, связанным с каким-либо из выбранных, или навязанных со стороны общества, поприщ.

Кроме рациональных составляющих экстравертного объективизма имеют место и иррациональные. В этих случаях не сознание доминирует над поступающей в него информацией (сортируя её в соответствии с рабочим алгоритмом), а процесс поступления информации в область сознания «задает тон» его функционированию, заставляя алгоритм работы сознания подстраиваться под этот процесс

Одним из проявлений иррационального объективизма является объективизм ощущений, возникающих от воздействия окружающих объектов. Он имеет место, в том случае, когда наиболее сильные непосредственные ощущения от объектов, и являются решающими в работе сознания индивида. Вследствие этого возникает ярко выраженная сенсуозная (чувственная) связанность с объектом или «субъектом, как объектом». Ощущение становится самым сильным жизненным влечением. Ощущения, вызываемые объектами, насколько это вообще возможно, всецело воспринимаются в сознании, независимо от того, подходящи они, с точки зрения разумного суждения, или нет. Критерием их ценности является собственно сила ощущения, которая обусловлена их объективными свойствами. Все объективные процессы, вызывающие ощущения, отражаются, так или иначе, в сознании. Однако в объектно-экстравертной установке фигурируют только те, которые любая личность ощутила бы в качестве конкретных чувственно-воспринимаемых объектов или процессов. Такой индивид ориентируется по чувственной фактической данности, вызываемой исключительно ощущениями. Суждения, стоят ниже факта ощущения, и поэтому отличаются известной негативностью с инфантильно-архаическими чертами. Естественно, что превалирование влияния ощущений в работе сознания приводит к вытеснению интуитивного канала восприятия.

Развитость прямого ощущающего фактора в жизнедеятельности личности, можно трактовать как прямое отражение реальности со стороны экстравертно-ощущающего типа. В течение жизни происходит накопление наблюдений за конкретными объектами, но чем ярче выражены текущие ощущения, тем меньше используется предыдущий опыт. В своем крайнем выражение это заключается в том, что жизнь существует только «здесь и сейчас», и прошлые переживания могут вообще не учитываться. Жизнь «бьет ключом», открывая двери к все новым ощущениям, и в этом состоит её сущностное наполнение и цель. Такие личности выглядят весьма разумными, поскольку люди склонны считать ярко выраженное чувство чистого факта за нечто очень разумное. В действительности же они не очень разумны, поскольку рациональные планы (сосредоточение разумности в сознании) – «отдыхают». Сама личность (скорее это мужчины, чем женщины, на чем и строится их функция «разведчика рода», опирающегося в суждениях на силу ощущений, при столкновении с чем-то доселе неизвестным) даже не предполагает, что руководствуется обычным ощущением. Напротив, в их понимании, это только и есть конкретное проявление жизни во всей её полноте. На что ещё можно опираться, говоря о том, как ярко светит Солнце или грохочет гром, насколько шершава поверхность или горячий ли песок, и как тяжело дышится в духоте.

Желание такой личности направлено на конкретное наслаждение, так же как и её моральность. Ибо истинное наслаждение - иметь свою особую мораль, свою особую уравновешенность и закономерность развития, свою самоотрешенность и готовность к жертве. Такой человек не является чувственным варваром, и может дифференцировать свое ощущение до высшей эстетической чистоты, ни разу не изменив, даже в самом абстрактном ощущении, своему принципу объективного ощущения.

На более низкой ступени (слабой насыщенности личностной структуры или склонности к негативизму) ощущающий тип является человеком осязаемой действительности, без склонности к рефлексии (и вообще к какому-нибудь «самопогружению») и без властолюбивых намерений. Его мотивированная направленность - ощущать объект. Полученные ощущения трансформируются в сознании в чувственные впечатления и являются предметом наслаждения или наоборот, разочарования. Внешне, такая личность, не лишена любезности и часто отличается отрадной и живой способностью наслаждаться. Она может быть и просто веселым собутыльником, и выступать как обладающий вкусом эстет. В первом случае, «мировые проблемы» личной жизни зависят от более или менее вкусного обеда, во втором, эстетическое восприятие может быть весьма обширно. Ощущения являются «альфой и омегой» его существования. Ощущаемая конкретность действительности превалирует над всем остальным, которое допускается, только в том случае, если приводит к усилению ощущений. При этом, совсем не обязательна только приятность ощущений, они просто должны быть сильными и поступать извне. То же, что приходит изнутри, представляется болезненным и негодным. Мысли и чувства имеют подчиненную роль и вытекают из влияния объектов, даже если это влияние нарушает логику мышления. В чем, в частности, проявляется повышенное легковерие и приверженность формальным признакам. Любовь основывается на чувственных прелестях объекта, которые отражают идеал в существующей реальности, привлекающий повышенное внимание. Отвлеченные умозаключения или суждения находятся вне «поля зрения». Всё, заслуживающее внимания является реально «приземленным». Такой тип хорошо одевается, соответственно со своими средствами, у него хорошо едят и пьют, удобно сидят. По крайней мере, присутствующий утонченный вкус выдвигает определенные требования к окружающему, и ради стиля, безусловно, возможны некоторые жертвы.

Но, чем больше преобладает ощущение, и ощущающий субъект исчезает за чувственным впечатлением, тем неприятнее становится этот тип. Он превращается или в грубого искателя наслаждений, или в беззастенчивого, рафинированного эстета. «Погружение» в воздействие объекта приводит к его «обесцениванию» как субъекта, существующего в себе самом и через себя самого. Объект становиться лишь поводом для ощущений, а связанность с объектом доводится до крайности. Подавленная интуиция заявляет о себе возникновением самых причудливых предчувствий и фантазий, и, если речь идет о сексуальном объекте, то большую роль играют фантазии ревности и состояние страха. В более тяжелых случаях развиваются разного рода фобии, и, в особенности, навязчивые симптомы. Патологические содержания имеют заслуживающий внимания характер ирреальности, нередко с моральной и религиозной окраской. Зачастую развивается хитрое крючкотворство, мелочная до смешного мораль и примитивная, суеверная религиозность, возвращающаяся к диким ритуалам. Разумность сознания (в силу отсутствия необходимого опыта) не может скомпенсировать возникающие отклонения, поэтому культура чувства и мышления оказывается извращенной в болезненную примитивность. Разумность становится умничаньем, а мораль праздным морализированием и явным фарисейством. Причудливые (подчас совершенно мелочные) суеверия овладевают личностью.

Если однажды он заболевает неврозом, то его гораздо труднее лечить разумным способом, ибо те функции, к которым обращается врач, оказываются мало или даже вовсе ненадежными. Нередко приходится производить аффективные нажимы для того, чтобы заставить его осознать что-либо.

В целом же это весьма комфортный тип личности, если он занят делом. То это доставляет ему удовольствие при любом ведущем плане сознания, поскольку, «точность» личных ощущений от окружающего, заменить чем-либо другим адекватным, вряд ли возможно.

В связи с узконаправленным восприятием окружающего и пониженным самовосприятием, такие личностные структуры имеют и слабую насыщенность (суммарное количество и интенсивность присущих им качеств), поскольку ни широта восприятия, ни глубина его осмысления и прочувствования не требуется для их существования и практической жизнедеятельности в социуме. Тоже относится и, к рассматриваемой далее, личности экстравертного интуитивного объективиста.

Ведущая экстравертность интуиции является другим проявлением иррационального экстравертного объективизма личности. Интуиция, отражающая возможности в развитии окружающей реальности, обращена в экстравертной установке всецело на внешние объекты. Интуиция очень трудно постигается сознанием, поскольку отражает другой (в отличие от привычно реализовываемого) способ мышления, приводящий к интуитивно получаемому результату. Это своего рода набор ключей от других дверей, пройдя через которые можно достичь ответа на волнующий вопрос, зачастую не сформулированный в явной форме. В сознании интуитивная функция представлена в виде выжидательной установки допустимого созерцания и всматривания, отражающего, отличный от используемого, алгоритм обеспечения мышления и чувствования необходимой информацией.

При сбалансированности процессов, протекающих в сознании личности, интуиция «поставляет для осмысления» дополнительную информацию, выполняя, тем самым, корректировку алгоритма процесса мышления в заданном направлении, согласующимся с личностным устройством и условиями существования.

Экстравертно-объективная интуитивность, являясь ведущей, говорит о превалировании экстравертного (направленного на получение скрытой информации об окружающей реальности) интуитивного канала обеспечивающего мышления. Мышление, чувство и ощущение оказываются сравнительно вытесненными, причем больше всего этому подвергается ощущение, потому что оно, в качестве поставщика информации для осознания на уровне чувствования, более всего мешает интуиции, которая создает определенные мысленные образы в сознании, обычно, не присутствующие в прошедшей реальности. Ощущение же, через эмоционально-чувстственный канал искажает их текущим (запомнившимся) восприятием действительности. Так как интуиция при экстравертной установке формируется преимущественно окружающим, то она, в сущности, очень приближается к ощущению, только говорит о скрытых качествах объектов, которые ещё не реализовались и не проявились на уровне ощущений. Сам же такой тип воспринимает их как своего рода реальные ощущения и использует этот термин для их обозначения. Сознание, обрабатывая интуитивный посыл, опирающийся на внешнюю информацию, и трансформирует его во вполне реальные личностные ощущения воспринимающего субъекта. Хотя, фактически, это и не так. Интуиция, ориентированная по внешним объектам, при отсутствии текущей информации, временами «достраивает» их в весьма причудливые формы, подчас вызывая страх и волнение, которое исчезает при более внимательном всматривании.

Подобно тому, как ощущение при экстравертной установке стремится достигнуть самой подлинной фактичности, потому что, лишь этим, вызывается видимость полной жизни, так интуиция стремится ухватить наибольшую полноту возможного в состоянии окружающего. Интуитивный канал «фильтрует» имеющуюся информацию о протекающих вовне процессах, используя её для трансформации существующих или отсутствующих объектов в формы доступные дальнейшему осознанию. Интуиция стремится к открытию возможностей в объективно данном, поэтому она в качестве добавочной, подчиненной функции (именно когда примат ей не принадлежит) является тем вспомогательным средством, которое действует автоматически, когда ни одна из других функций не способна открыть выход из положения, со всех сторон загороженного неизвестностью. Если канал интуитивного восприятия является ведущим в личностной структуре, то сознание перескакивает от одной возможности к другой, ища ту, которая в наибольшей мере соответствовала бы его текущей установке существования. Алгоритм поступления внешней информации, выделяет наиболее существенные признаки происходящего вокруг. Что можно проиллюстрировать примером, так называемого «бокового зрения», которое заявляет о себе в необходимый момент, заставляя повернуть голову и посмотреть в указанном направлении или даже сразу начать действовать, в соответствии с выжидательной установкой сознания. Окружающее имеет значение лишь постольку, поскольку он открывает новые возможности, уходящие за пределы самого факта и освобождающие от него индивида. Всплывающие возможности - суть принудительные мотивы, от которых сознание не может уклониться и для реализации которых личность жертвует всем остальным.

Так как, интуиция ориентируется по объекту, то заметна сильная зависимость от внешних ситуаций, причем сознание не может остановиться под натиском новой информации и, в зависимости от её характера, может, как мыслить в определенном направлении, так и «разбрасываться по сторонам», что в худшем случае трактуется, как «дурная голова ногам покоя не дает», а в лучшем «руки чешутся» по какому-то вновь замышляемому делу. Причем в последнем случае – это является тем самым призывом, поскольку найдено требуемое решение, которое необходимо реализовать на практике. Такой тип обладает тонким чутьем в отношении всего, что зарождается и имеет будущее. Длительное пребывание в устойчивом (умиротворенно-покоящемся) состоянии не является атрибутом такой личности. Такая личность, интенсивно берясь за новые объекты и пути, подчас, даже с чрезвычайным энтузиазмом, как только всё становится ясным, и нет больше предвидения их дальнейшего значительного развития, хладнокровно их бросает, даже не вспоминая о них в дальнейшем. Требуемые мелкие доделки просто выпадают из поля зрения, и в общем контексте нового не являются определяющими. Пока существует какая-нибудь возможность, такой тип может быть прикован к ней как бы силой рока. Кажется, что вся его жизнь растворена в чем-то новом и подчас загадочном для окружающих. Ни разум, ни чувство не могут его удержать или отпугнуть от новой возможности, даже если она иногда идет вразрез с его прежними убеждениями. Мышление и чувствование, формирующие убеждения (основывающиеся на умозаключениях, согласующихся с оценочными суждениями), не имеют решающего веса и не способны противостоять силе интуиции. И все-таки только эти функции могут действенно компенсировать примат интуиции, «прикрепляя» к интуитивному восприятию оценочное суждение, которого он, как тип, совершенно лишен. Моральные установки интуитивной личности не интеллектуальны и не чувственны, они определяются властью созерцания происходящего, как источника новых возможностей. Причем благополучие окружающего и окружающих не является значимым фактором, как и собственное материальное благополучие, не является веским аргументом в очередных начинаниях. Уважение к убеждениям и жизненным привычкам окружающих также весьма невелико, так что нередко, такого человека считают безнравственным и беззастенчивым авантюристом. Поскольку, интуиция «вытекает» из внешних объектов, то и чутье выискивает внешние возможности. Такой тип охотно берется за такие профессии, где он может развить свои способности наиболее многосторонне (игра на бирже и создание нового бизнеса, политика, продюсерская деятельность и т.п.). Женщины такого типа обнаруживается гораздо реже в профессиональной сфере, чем в общественной жизни. Они умеют использовать все социальные возможности, умеют завязывать общественные связи, разыскивать мужчин, располагающих различными возможностями, и все с тем, чтобы снова все бросить ради какой-нибудь новой возможности.

Практические навыки такого типа имеют большое значение, как в хозяйственной деятельности, так и в области культуры. Если у него хорошие задатки, а установка его не слишком эгоистична, то он может оказать необыкновенные услуги в качестве инициатора или, по крайней мере, поборника всяких начинаний. Он естественный ходатай всякого, имеющего будущность, меньшинства. Так как (если ориентация не столько на вещи, сколько на людей), предугадывая в окружающих известные способности и полезности, он способен «создавать» людей, помогая им с их собственной ориентацией в жизни. Никто не может лучше его подбодрить своих ближних или воодушевить их на новое дело, даже если он бросит его уже послезавтра. Чем сильнее интуиция, тем больше слияние с увиденной возможностью, которая оживляется и воплощается в практической деятельности. Хотя, по-первости, такое начинание и может выглядеть как проявление актерства с его стороны, но в этом судьба такого типа.

Конечно, всё хорошо не бывает, и «оживляя» людей и вещи, распространяя вокруг себя некую полноту жизни, такой тип проживает её не сам, за него это делают другие. Если бы он мог остаться у дела, то пожал бы и плоды своего труда, но, увидев новую возможность, он покидать свои, только что засаженные поля, с которых другие соберут урожай. В конце концов, он уходит ни с чем. Но в этом случае субъективная составляющая личности «восстает» против него самого. Ощущения и особенно чувствование вытеснены на «задний план» в жизнедеятельности, но проявляются в форме интенсивных проекций и оказываются, столь же нелепыми, как и проекции ощущающего типа, но с меньшим налетом мистического. Чаще они касаются конкретных, квазиреальных вещей, таких, как сексуальность, финансовые и другие предвосхищения, например предчувствие болезни или физического недомогания, хотя и не в форме ощущений реальности, а как некоторого предвидения реализации возможности. И в таком случае, архаическая сфера ощущений может быть «захвачена» представителями противоположного пола, из чего вырастает бессознательная навязчивая прикрепленность к объекту, отличающаяся в большинстве случаев несомненной безнадежностью. Поскольку, рациональность в понимании подменяется возможностью реализации. Он претендует на такую же свободу и несвязанность, как и ощущающий тип, и освобождает себя от ограничений, идущих от разумных суждений, и поэтому в неврозе подпадает под власть бессознательного принуждения, умничанья, педантического резонерства и навязчивой привязанности к ощущению объекта. Сознательно он обращается с ощущением и с ощущаемым объектом свысока, с чувством собственного превосходства и беззастенчиво, поскольку просто не видит объекта, который все могут видеть, и проходит мимо него, подобно ощущающему типу (который не видит «души» объекта). За это объект впоследствии мстит, и притом в форме ипохондрических навязчивых идей, фобий и всевозможных нелепых телесных ощущений.

Но, если говорить в целом, то именно объективно направленная интуитивность обеспечивает повышенную внутреннюю стабильность таким натурам среди всех остальных типов личностного устройства. Кроме того, она доставляет комфортность от мышления или чувствования в большей мере, чем присущая другим объективно ориентированным типам натур, а в области эмоций, при развитости ощущающего плана (что правда редко встречается) и вообще, среди всех типов личностного устройства.

Рассматривая принципиальные отличия, между рационалистами, опирающимися на умозаключения и суждения, как результирующие в работе сознания, и иррационалистами, живущими текущей или возможной действительностью, можно заключить: - рационально ориентированной личности может, в конце концов, показаться, что иррациональный подход, к тому, что, по её мнению, отнесено к разряду случайностей, вообще не заслуживает серьезного внимания, за что иррациональный платит той же монетой: он смотрит на рационалиста как на что-то полуживое, единственная жизненная цель которого состоит в том, чтобы налагать цепи разума на все живое и душить его за горло суждениями. И хотя, это резкие крайности, но они, тем не менее, встречаются.

Суждение рационалиста легко могло бы изобразить иррациональную личность, как рационалиста второго сорта, если его воспринимать, исходя из видимости того, что с ним происходит. Но с ним происходит совсем не то, что поддается внешнему наблюдению, а разумное суждение и разумное просчитанное намерение – это не его ведущие доминанты. Для рационального типа личности этот факт практически недоступен, и эта «немыслимость» может сравниться лишь с удивлением иррациональной личности, нашедшей кого-нибудь, кто ставит идеи разума выше живого и действительного происходящего. Ей это также представляется почти невероятным, и практически безнадежно пытаться убедить такой тип в чем-то принципиальном в этом направлении, ибо рациональное объяснение настолько же незнакомо ему и претит его мировосприятию, насколько немыслимо показалось бы рационалисту заключить деловой контракт без обмена мнениями и обязательствами.

Примечание.

В данном изложении частично использованы материалы клинических наблюдений К.Юма, которые представляются весьма обоснованными.

Межличностно-ориентированная личность

Межличностная ориентация личности вытекает из личного устройства, также как субъективная и объективная направленность.

Межличностная ориентация существует, когда имеет место ярко выраженный активный дисбаланс в личностном устройстве, который подобно магниту «ищет» себе недостающую половину.

Для рациональных типов - это может проявляться на уровне сознания, когда широта или глубина мышления или чувствования выходят за рамки личностной системы координат, в пределах которой «определены» личностные возможности саморегуляции жизнедеятельности организма и стабильности личностной структуры.

Для иррациональных типов – тоже, но относительно воспринимаемых возможностей развития или гаммы ощущений доступных конкретной личности. Поскольку, объем и качество воспринимаемого извне и изнутри собственного организма, существенно превышает личностные возможности сознательной обработки для получения законченности в разрешении возникающих ситуаций.

В качестве природной дополняющей компенсации к личностному устройству, в этих случаях, выступает взаимосвязь с другой личностью, которой как раз и не хватает личностных возможностей развиваться в обозначенных границах (а границы партнера являются доступными в её личностной системе координат). На особенности такого взаимосуществования накладывает отпечаток и социальная среда, в которой образуется конкретная взаимосвязь личностных структур.

Поиск партнера, обычно, происходит с помощью экстравертных функций, присущих сознанию личности. Здесь может быть планомерный интеллектуальный поиск, эмоционально чувственное вдохновение от партнера, либо «хаотичный» интуитивный зондаж окружающих, или непосредственно лично ощущаемая близость при встрече. В последнем случае, при ведущей роли физического плана, приятность прикосновения, тембр голоса, внешность, походка и восприятие посредством обонятельных рецепторов, являются определяющими. Особенно, когда возникает определенный эмоциональный «резонанс» или, во всяком случае, диссонанс - отсутствует.

Межличностные отношения включают в себя любые возможные отношения между различными личностными структурами, связанные с наличием взаимности (взаимообмена) в восприятии друг друга. Варианты парных межличностных отношений можно характеризовать некоторыми обобщенными признаками. Каждая личность, в той или иной мере, имеет расположенность (не всегда явно выраженную со стороны), вступать в отношения с себе подобными. Это связано и с различиями в личностных структурах, и с различиями в способах получения информации об окружающей действительности

Природой, в большинстве случаев, изначально, заложена такая направленность в личностном существовании, что обеспечивает не только продолжение рода, подобно остальному животному миру, но и социальность отношений, позволяющая передавать накопленный опыт от поколения к поколению. Что и определяет и характеризует разумность человеческой личности, как социальной особи, выделяющей её из всего остального мира.

Подобные отношения могут быть весьма устойчивыми, а могут быть кратковременными или вообще отсутствовать, в том случае, когда таковая потребность в текущем существовании личности отсутствует. Крайними случаями, в этом отношении, являются полный объективист и полный субъективист, не воспринимающие окружающих, как что-то, заслуживающее внимания. Первый, по причине не восприятия собственной самости. Второй, по причине возведенного глухого забора отгораживающего самость его личности от окружающих. Естественно, что в реальности ни того, ни другого случая, в полной мере, не наблюдается. Это своего рода границы межличностных связей, в которых возможно их возникновение. Таким образом, можно определить принципиальные граничные условия для личного существования в среде себе подобных, в пределах которых возможны межличностные отношения разного толка, задающие допустимую структуру общественного устройства и способы функционирования конкретного социума. Это те границы, за пределами которых, элемент социальности в сосуществовании не наблюдается, и его разумное описание и анализ, как некоторого атрибута, присущего человеческой общности, невозможно.

Путь в жизненном лабиринте, проходимый отдельной личностью, присущим ей способом, находится в постоянном пересечении с другими путями окружающих (и не только окружающих) людей. К межличностным отношениям, исходя из данного определения, относятся отношения с рядом идущими, т.е. в случае пересечения путей, или их слияния на некотором его отрезке, в один общий путь. Вот здесь и проявляется межличностный характер отношений, с установлением определенных взаимосвязей между отдельными личностями. «Виртуальные» отношения, через информационное пространство, носят несколько иной характер и относятся к чисто социальным отношениям.

Отдельная личность может, испытывая потребность в межличностной связи, не вступать в неё с другой конкретной личностью (находящейся поблизости) по причине, её несоответствия (с присущими именно ей качествами) «горизонту» текущих потребностей. То есть другая личность в данный момент не может внести какой-либо существенный, в рамках имеющейся потребности, вклад на данной траектории жизненного пути для конкретно выбранной личности. Такая ситуация - это люди на улице, проходящие мимо, или даже едущие в одном автобусе, когда они являются только атрибутом этого автобуса для конкретной, находящейся в нем личности. Хотя, непрямая зависимость их друг от друга может быть весьма сильной, но это другой вид – вид социальных отношений, не предусматривающих прямого меж-внутриличностного контакта.

Меж-внутриличностный контакт, можно характеризовать, как некоторое взаимное согласие, установившееся между личностями, к которому можно отнести и просто взаимное признание существующих между ними различий. Потому что, подобное признание, основанное на внутриличностном осознании каждой отдельной личностью партнера, и есть результат неформального межличностного взаимодействия

Если имеет место осознание, возникающих при этом чувств, не просто чувств, не поддающегося в своих свойствах какому-то пониманию, а в форме постижения сути, как познания, передающееся и в область мышления, то мы имеем рациональный тип личности. Для иррационального типа, в его мировосприятии, такое осознание - это «связанная» параллельность свершающегося и существования вообще. Его чувство согласия есть совместное восприятие какого-нибудь ощущения или интуитивная общность, обычно, так или иначе, дополняющие друг друга.

Рациональное согласие с иррациональным основано на «случайном» согласовании объективной ситуации, когда и осуществляется нечто вроде человеческого отношения, но ещё неизвестно, какова будет его значимость и продолжительность. Для рационалиста мучительна мысль, что отношения длятся лишь до тех пор, пока внешние обстоятельства допускают такую возможность. Это представляется ему не особенно человечным. Иррациональный же тип, именно в этом случае усматривает особенно красивую человечность. В результате, поначалу, они смотрят друг на друга как на людей, лишенных отношений, как на людей, на которых нельзя положиться и с которыми, совсем невозможно по-настоящему ужиться. Однако к такому результату можно прийти лишь, если число сознательно попытаться отдать себе отчет в своих отношениях к ближнему. Но такой подход не является обычной нормой, поэтому часто оказывается, что, несмотря на абсолютное различие в точках зрения, все-таки устанавливается определенное понимание, и притом таким образом: первый, молчаливой проекцией, предполагает, что второй в существенных пунктах имеет такое же мнение; а второй, предвидит или ощущает объективную общность, о которой, однако, первый сознательно и представления не имеет и наличность которой он тотчас же начал бы отрицать, совершенно так же как второму никогда и в голову не могло бы прийти, что его отношение покоится на общности мнений. Такое личностное понимание является весьма частым при дополняющих межличностных отношениях. Правда без дальнейшего углубления это, как раз и становится источником недоразумений.

Межличностные отношения в экстравертно-объективной установке регулируется всегда по объективным факторам и внешним условиям. То, что человек есть внутри, никогда не имеет решающего значения. Для нашей современной культуры экстравертная установка по отношению к проблеме человеческих отношений является принципиально руководящей. Отсюда и вся возникающая неразбериха в общественных отношениях, существующих и культивируемых в социуме. Встречается, конечно, и интровертно-субъективный принцип, но его значимость является скорее исключением и апеллирует к терпимости среди современного поколения.

Ориентированные на межличностные отношения интеллектуальные натуры, обычно, при их установлении повышают внутреннюю комфортность существования и партнер, как новый источник информации, способствует этому.

Опирающиеся же на духовный план натуры, задающий ведущую функциею интуиции в установлении межличностных отношениях, являются наиболее противоречивыми в своем состоянии. В том случае, когда ведущим планом сознания у них является интеллектуальный, имеющий субъективную направленность, то весьма повышенный дискомфорт, который они получают от общего внешнего общения, видимо, и должен компенсироваться в «тет-а-тет»-ных отношениях, к которым они и стремятся. Причина же их внешнего дискомфорта, кроется, как рассматривалось ранее, в непонимании окружающими результатов их мышления, опирающегося в первую очередь, на внутреннюю самость субъекта, в силу её недоступности для внешнего восприятия и понимания (из-за меньшей интеллектуальной развитости окружающих в направлении конкретного субъективного наполнения). В том случае, когда интуитивная натура обладает ведущим эмоционально-чувственным планом сознания, являющимся для них источником повышенного дискомфорта, то межличностное общение, как они надеются, должно скомпенсировать это неудобство, и гармонизировать личностную натуру. Но такое устремление редко приводит к позитивному результату (опять-таки, в силу глубокого субъективизма, но в данном случае - чувств).

Живущие «здесь и теперь», с ведущим физическим планом в межличностном общении, в погоне за наслаждением, жертвуют комфортом, как в области эмоций и чувств, так и на интеллектуальном уровне.

И только «приземленные» эмоциональные субъективисты, всегда устойчивы и непротиворечивы, достигая желаемого удовольствия от физического общения путем выбора подходящего им партнера. (Но они, и вообще, одни из самых устойчивых натур, не отступающих от своего «Я» в общении с окружающими.) Партнер, по-видимому, является для них только определенным раздражителем и стимулятором их внутренней ощущаемо-чувственной насыщенности, в которой они комфортно пребывают. Другое дело, когда они обладают развитой интуицией – в этом случае возможные «происки» партнера, «пришедшие на ум», ведут к внутренним сомнениям и соответствующему дискомфорту от нахлынувших возможностей его измены.

Не вникая в детализацию, по субъективно-объективному признаку, межличностные взаимоотношения и взаимосвязи можно формализовать в семь типов по их сущностной природе.

- отношения попутничества.

Это самый «простой» тип межличностных отношений, при которых можно «даже не держатся за руку», а просто осознавать присутствие ещё кого-то рядом с тобой, идущего в каком-то направлении, имеющем нечто общее с собственным. Попутчик может служить источником дополнительной информации, особенно в поле неизвестности «раз он идет – значит, он знает какую-то дорогу» и можно пойти вместе или за ним, пока что-то для себя не проясниться. В сложной ситуации это позволяет, не рассчитывая на помощь, всё-таки на неё подспудно надеяться, как на некоторую страховку, за неимением чего-то лучшего под рукой. Он может, также, служить источником некоторой важной информации, или просто обеспечивать некоторую личную релаксацию, как передышку или отдых. Кроме того, на него можно попробовать «излить душу», не навязывая и не приобретая каких-либо обязательств, т.е. просто реализовать потребность в некоторой личностной «разрядке». Он может служить и просто некоторым ориентиром для существования.

Отношения попутничества могут реализовываться через любой план личностного устройства, в любой из сфер его проявления. Они могут быть мимолетными, а могут быть и достаточно устойчивыми, подобно проживанию в одном доме, но не вступая в более тесные и чем-то обязывающие контакты, но подразумевающие их возможность (в противном случае – это равносильно отношениям с просто материальными объектами). Личности с низкой личной мерой ответственности, обычно, не выходят за рамки этих отношений.

- сексуально-гендерные отношения

Это более сложный вид взаимоотношений, в который может перерасти и попутничество (как и в любой другой вид отношений, если межличностные связи будут расширяться и усиливаться). Он подразумевает взаимоприемлемость ощущений при непосредственном контакте между личностями и взаимоприемлемость суждений по какому-либо поводу. В данном случае это более широкое толкование, чем плотские или число ролевые отношения. Они является отражением личностного существования, как принадлежности к определенному виду в среде себе подобных. Подобные отношения можно наблюдать в муравейнике или в стае рыб. В них входит не только общение на физическом плане, как между двумя объектами, не испытывающими взаимного отторжения, но и между двумя субъектами с перекрывающейся в какой-то мере эмоционально-чувственной областью сознания. В результате чего, наблюдается определенная синхронность в эмоциях, личном самочувствии, личностных устремлениях и возможность выполнять какую-либо работу сообща. Это позволяет на основании поступающей информации и её личностной оценки, находить общий язык, а не воспринимать друг друга «в штыки», основываясь на личной неприязни, которая не всегда понятно откуда и почему берется. Наличие таких отношений говорит о признаках «бытовой социальности» в данном конкретном объединении.

- любовные отношения

Эти отношения являются развитием предыдущих, когда связь появляется и на интуитивном плане – «хорошо, когда хорошо» и есть надежда, что это состояние будет продолжаться, как кажется - вечно. Причем интуитивный канал «фильтрует» всё-то, что может нарушить создавшуюся идиллию. (В основном, поводы для «несуразные» мыслей, могущих возникнуть на уровне интеллектуального плана сознания или внешнюю информацию, позволяющую зародиться какие-либо сомнениям.) Спектр возможного развития выглядит весьма презентабельно и комфортно, а области перекрытия личностных структур, создающие «эмоциональный резонанс» не создают и намека на их несхожесть, могущую прервать создавшееся положение. Социальная совместимость, создавшаяся в межличностном пространстве, может носить, как равноправный, так и подчиненный характер, но отражать комфортность взаимного сосуществования для обеих личностных структур, на текущем этапе их развития. Личностная ориентация в поиске подобных отношений связана как с сексуальным инстинктом продолжения рода, так и с поиском себя через дополняющую натуру. Это наиболее часто проявляется в период детско-юношеской влюбленности, когда происходит первичное формирование эмоционально-чувственного плана и его постоянной несбалансированности до окончания формирования. Вторым жизненным промежутком, на протяжении которого наблюдается активная тяга к любовным отношениям, является период формирования начального мировоззрения личности, обычно заканчивающийся к 30 годам. Формирование определенной законченности интеллектуального плана вызывает активность эмоционально-чувственной ветви сознания, поднимая её на поверхность жизни. Ступени интеллекта сверяются с суждениями, как оценочной категорией, уже полученной в результате работы сознания, на более раннем периоде его становления. В более зрелом возрасте, эти отношения выступают в большей степени, как «отголоски молодости», в процессе переориентации в системе жизненных ценностей личностного существования, отражая накопленный опыт, и находя для него место в новом, трансформирующемся мировоззрении личности, которое должно более сбалансировано отвечать дальнейшему её существованию (происходит переход от метода проб и ошибок к разумному жизнеобеспечению). И хотя «любви все возрасты покорны», но любовь выглядит по-разному в каждом конкретном случае. Это связано с индивидуальными особенностями каждой конкретной личности, поскольку она затрагивает не только внешние стороны жизни, но и внутреннюю самость личности.

- отношения партнерства и сотрудничества

Эти отношения отражают другую направленность в развитии попутничества, когда связь образуется на уровне интеллектуального плана, как отражения разумности в совместной деятельности, исходя из того, что «четыре руки – это не две», а «две головы лучше, чем одна». Отношения на физическом плане находят свою поддержку на уровне общности целей и устремлений, причем, и методы их достижения находятся во взаимоперекрывающихся областях сознания личностей. Понимание происходящего и прогнозирование ситуаций находят своё дополнение в мыслях партнера, и совместно сформулированное решение является взаимоприемлемым для обоих. Сотрудничество доставляет комфортность существования и совместной деятельности, с возможностью части ответственности за практическую деятельность, перенести на партнера и освободиться от постоянного контроля за его деятельностью. Что позволяет более широко или глубоко осмысливать происходящее и заниматься поиском чего-то нового. Таким образом, уровень творческой составляющей мышления возрастает, а его рутинность уменьшается. Естественно, что сотрудничество и партнерство не является постоянной необходимостью для всех (хотя, и сугубых индивидуалистов, здесь не так много). Это отражение социальной функции личности, гармонично вписавшейся в её практическую деятельность (реализующуюся как на материальном плане, так и на уровне идей, и совместного творчества и т.д.). Существенным фактором здесь является взаимопонимание и взаимодополнение. Если то или другое отсутствует, то отношения выливается в обычные служебные отношения, в большей степени, тяготеющие к попутничеству, чем к партнерству (на уровне самости личностных устройств).

- дружеские отношения

Это качественно отличающаяся ступень в отношениях, опирающаяся на общность мышления и суждения, отличающиеся от любовных тем, что физическое притяжение играет второстепенную роль по сравнению с единомыслием, как процессом, а не как набором готовых умозаключений. С другой стороны, это может быть и чувственное единство по отношению к окружающему, (а не только и не столько, друг к другу, как проявление субъективной общности личностных структур и физического притяжения.)

Дружеские отношения могут носить характер сотрудничества, а могут - и нет. Всё зависит от того, насколько направленность практической деятельности и её цели совпадают. Если этого совпадения нет, то в данном направлении они ограничиваются дружеской взаимопомощью, возможностью посоветоваться, получить поддержку в сложной жизненной ситуации. Близость эмоционально-чувственного восприятия при этом, позволяет обоим чувствовать определенный комфорт, который впрочем и так имеет место, когда просто ведутся разговоры «ни о чем», в силу отсутствия антагонизма во мнениях и направленности на взаимопонимание. При этом отношения могут носить равноправный характер, а могут - и нет. Но имеющееся неравноправие не тяготит, ни одного, ни другого, поскольку каждый добровольно признает ведущую роль друг друга в тех областях, где компетентность объективно выше (это может быть и профессиональная грамотность, и лучшая информированность и просто нежелание связываться, потому как «и так - хорошо сидим»). Поэтому дружеский отдых или дружеская вечеринка заканчиваются всегда хорошо (с некоторым сожалением, что время пролетело так быстро), а официоз (речь, конечно, не о совместных попойках) совсем не обязательно. Что связано ещё и с тем, что в последнем случае, обычно, имеет место межличностная конкуренция (иногда, на основе неприязни) и многие держатся настороже.

- союзнические отношения

В данном случае речь не идет о формальном союзе, как попутничестве. Под союзническими отношениями подразумевается устойчивое дружеское сотрудничество или партнерство. Что наблюдается в гармонично сложившихся рабочих коллективах, в которых не только совместно работают, но и совместно отдыхают, включая и других членов семей, непосредственно не участвующих в совместном трудовом процессе. Вопрос лидерства в подобных отношениях не является приоритетным для участников и воспринимается как некоторая данность всех устраивающая.

Союзнические отношения могут продолжаться достаточно продолжительное время, пока индивидуальные особенности развития не приведут к расхождению в мировоззрениях или образе жизни и, соответственно, в личностных интересах. Этому может также способствовать изменение в личностной среде существования (появление детей, забота о родственниках и т.п., которые приведут к изменению личностных жизненных приоритетов).

Возникновение союзнических отношений существенно при длительном нахождении в определенной изоляции (продолжительные трудовые вахты, экспедиции, прохождение службы в ограниченном пространстве и отсутствии внешних контактов). Они желательны, а подчас просто необходимы, в любых случаях, когда требуется командная работа в течение достаточно продолжительного периода, особенно, в сложных условиях изоляции, от космических до арктических.

- семейные отношения

Конечно, речь идет о истинно семейных отношениях, как проявления межличностных взаимосвязей на всех уровнях и планах, а не формально существующие взаимозависимости одного или нескольких планов в структурах личностей. И здесь можно выделить два типа семейных отношений, отражающих тесное и взаимодополняющее единство, как устойчивую взаимосвязь, личностных структур в своем сосуществовании.

Гармоничный, комфортный союз – жизнь «душа в душу». Данное единство основано на общности в структурах личностей – «похожее сближается». При этом, существующие различия гармонично вписываются и усиливают межличностные процессы в направлении комфортного существования. Смена ведущих тенденций (в зависимости от текущего плана наибольшего общения) приводит к постоянному взаимному интересу. Взаимный интерес обеспечивается постоянным привнесением чего-то нового, представляющего совместный интерес.

Нарушению такого союза может способствовать длительная неизменность условий существования, когда существующие личностные различия уже не заявляют о себе (всё и так уже известно и со всех сторон) и совместное существование становиться просто скучным. В этом заключается причина поздних разводов, казалось бы, во вполне гармоничных семьях. Объект любви и обожания, спутник жизни становится слабо одушевленным, подобно окружающим предметам, и хочется замены (в том случае, когда интерес к жизни, хотя бы, у одного из супругов по-прежнему сохраняет высокий потенциал).

Другой тип семейных отношений - «странный», но нерасторжимый союз, который возникает при весьма высокой насыщенности одного из планов сознания (и их несовпадения) в личностной структуре у каждой из личностей. Таким образом, такое единство основано на противоположности в структурах личностей. Но, как известно – «противоположности притягивается». Обычно, подобное наблюдается при существенных различиях в устройстве и функционировании сознания, когда в одном случае имеет место развитость интеллектуального, а в другом эмоционального планов, которые и являются ведущими в личностных структурах. Невозможность постигнуть самость партнера, постоянно создает ощущение «непрочитанной книги», которая интересна для обоих супругов, начиная с периода первоначальной влюбленности. Подобное состояние может то усиливаться, то ослабевать, но не влияет на ощущение самодостаточности каждого, обеспечивающегося внутренней глубиной осознания или чувствования, подкрепляемого партнером, формируя, таким образом, и их совместную законченную самодостаточность. Подобные отношения возникают, когда имеет место единство умозаключений, как проявление интеллектуальной грамотности и суждений, как отражение эмоционально-чувственной насыщенности. Поскольку планы сознания различны, то прямого покушения на самость партнера не происходит, и неразрешимые конфликтные ситуации не возникают. Возникающие конфликты разрешаются именно благодаря высокой насыщенности различных планов сознания, объективно отражающих реалии существования, но с разной стороны. Это же обеспечивает взаимное уважение и, в конечном счете, приводит к полному взаимопониманию по конкретным вопросам и межличностному приятию друг друга, такими как есть, а не такими, какими бы хотелось, в данный момент, видеть друг друга.

Межличностные отношения, с учетом субъктно-объектного, фактора (экстраверсии и интроверсии в личностном устройстве и сознании) активно изучаются соционикой, но в силу недостаточной дифференциации личностных структур и неучета возможного изменения в проявлении психотипа личности, в зависимости от возраста и условий существования, их выводы не имеют широкой применимости. В основном они касаются изначально (по рождению) достаточно стабильных личностных структур с устойчивым алгоритмом работы сознания и восприятия происходящего вокруг и в себе самом. Кроме того, указанные нюансы не позволяют формально последовательно подойти к определению психотипа личности, а требуют высокой опытной грамотности и всесторонней объективности восприятия от использующего такой подход специалиста, по отношению к объекту наблюдения, и условий его текущего существования, которые могут делать, те или иные «центры сознания» ведущими в конкретной обстановке, у конкретной личности (особенно, в случае их паритетности в личностном устройстве). Что внешне проявляется различием психотипа.

Интертипные отношения зависят не только от структурной предрасположенности отдельных личностей, но и от их возможной насыщенности, взаимного перекрытия и степени позитивизма или негативизма, что не учитывается в необходимой степени соционикой. Данные параметры приводят к тому, что на начальном этапе знакомства межличностное общение может носить один характер, а при дальнейшем совместном сосуществовании оно становится другим, именно в силу существующей, существенной разницы в личных возможностях, когда партнер становится просто лишним или даже обузой, вызывающей раздражение.

Вместо заключения

О социальных отношениях

Социальные отношения складываются на основе личностного восприятии и понимания среди населения информации, «витающей в социуме», и характеризующей жизнь данного социума. Другим фактором, отвечающим за структуру и развитие социальных отношений, является фактор межличностного взаимодействия, как с пониманием истинных причин складывающихся в социуме обстоятельств, так и минуя оное. Межличностные отношения являются определяющими в практической деятельности и, в конечном итоге, в общественных настроениях и тенденциях развития социума. Поэтому возможное распределение личностных структур является существенным фактором, влияющим на установление тех или иных социальных отношений.

Рассмотрим возможные структуры личностного устройства, в соответствие с их социальными функциями и возможным проявлением, присущих им черт в общественной жизни и взаимоотношениях между собой.

Наибольшее распространение имеют (при условиях равномерной рождаемости в течение 100 лет с дискретностью, соответствующей 2-х часовому интервалу) натуры с субъективной направленностью в восприятии и мышлении. Они составляют почти половину возможных личностных структур, способных существовать в современной окружающей среде, не разрушаясь под её воздействием на физическом уровне. Почти три четверти из них – это рациональные натуры, с ведущей ролью сознания в собственной жизнедеятельности. Причем, как мышление, так и чувствование могут быть ведущими в работе сознания в равной мере. Приведем краткие обобщенные характеристики таких натур.

Интеллектуальные субъективисты (около 20% от всего количества)

Субъективизм мышления, опирающийся на субъективизм же в восприятии, делает такие натуры «идущими на поводу» собственного внутреннего состояния. Изменчивость последнего приводит к перескакиванию с проблемы на проблему и не дает возможности доводить начатое до конца. В случае еще и сильной эмоциональности, зависящей также от внутреннего состояния, такие натуры иллюзорно воспринимают межличностные взаимоотношения, опираясь при этом на собственные способности к интуитивному восприятию доселе не встречавшегося. Временами это увеличивает разбросанность и неумение определиться с главным, исходя из собственных сил и возможностей, а также возникает зависимость от внешней похвалы, и подверженность лести. Поэтому социальное «местоположение» таких натур неустойчиво, и они создают определенный колеблющийся слой в социуме.

Если же восприятие направлено более объективно, или ориентируется на межличностные отношения, то усиливается сообразительность, что, в частности, может проявляться в дипломатичности и конформизме поведения при общении (для сохранения собственного внутреннего мира от внешнего вмешательства). При сильной эмоциональности, зависящей от окружающего, появляются черты властолюбия и усиливается эгоизм.

Если интеллектуальный план существенно сильнее эмоционально-чувственного в сознании личности, то имеет место хорошая обучаемость новому и умение работать с информацией. Это группа весьма устойчивых натур, имеющих определенный вектор в своей социальности.

Эмоциональные субъективисты (около 20% от всего количества)

Когда ведущим в сознании является субъективизм чувствования, то кроме повышенной эмоциональности, основанной на восприятии внутреннего, в том числе физического состояния организма, происходит развитие эстетического восприятия и умения создавать гармонические и красивые формы. При усилении влияния внутренних ощущений на работу сознания развивается раскованность и некоторая беспечность. Упрямство, слабо проявляющееся у такой личности, трансформировалось в смелость и решительность. Сильное интуитивное восприятие приводит к самостраданию, вызываемому избыточным самоконтролем и определенной направленностью к дискомфорту, вызываемому различным толкованием доступной для анализа информации (из-за недостатка внешнего объективного восприятия). При ориентации на межличностные отношения при их интуитивном восприятии теряется самопонимание, что приводит к непредсказуемости в поведении личности. Также усиливается придирчивость по отношению к партнеру и развивается непрактичность.

Сильно насыщенные эмоциональные натуры, ориентированные на чувствование вообще и, таким образом, объединяющие внутреннее и внешнее чувствование, отличаются энергичностью и повышенной эмоциональностью в межличностных отношениях. Эмоциональная самодостаточность делает их решительными и смелыми в критических ситуациях.

Иррациональные субъективисты (около 10% от всего количества)

Иррациональный субъективизм, основывается как на интуитивном восприятии, так и на внутреннем восприятии ощущений. При сочетании с насыщенностью какого-либо из планов сознания внешние проявления и поведение таких натур весьма схоже с рассмотренными ранее рациональными типами с сильным планом восприятия (интуитивным или физическим). Поэтому обратимся к ярко выраженным иррациональным субъективистам.

Ярко выраженное субъективное интуитивное восприятие, подкрепленное таким же восприятием окружающего, вызывает состояние сопереживания с происходящим вокруг, желание помочь, причем не только окружающим людям, но и вообще всему живому. С другой стороны. возрастает внутренняя настороженность из-за недостатка объективных ощущений о происходящем и возможности определиться в правильности собственных поступков, чтобы не получить со стороны внешнего мира реакцию, неадекватную личным намерениям и ожиданиям. Это приводит в межличностных отношениях к разочарованию от личной неспособности восприятия реальности (и подмене её на ожидаемую), что приводит к усилению искренности, как способу достижения некоторого самоуспокоения от всех «нестыковок» ожидаемого с действительностью. Искренность является попыткой привлечения на свою сторону партнера и перекладывания на него ответственность за происходящее. Что, подчас, приводит к негативным результатам – когда всё время «душа нараспашку», то в неё могут и «нагадить», да так, что потом «не отмоешься». Поэтому грамотный выбор партнера для таких натур является весьма существенным для совместного сосуществования.

В том случае, когда вся жизнь проходит в ощущениях, и данный канал восприятия себя и окружающего является ведущим, в личностном устройстве наблюдаются весьма специфическое проявление личностных свойств. Жизнь по ощущениям не ведет к зацикленности на чем-либо (являющейся атрибутом сознания, в первую очередь, как отражения стереотипов, вокруг которых

«крутится» мышление и/или чувствование). Но в этом случае снижаются и требования к запоминанию и методичности, что и наблюдается у таких натур. Хотя они вполне самостоятельны, инициативны, не лишены мужества, влияния и страсти. Но, что «удивительно», при сильных внешних ощущениях, из-за их нестыковки с внутренними, происходит ослабление сексуальности, как потребности и способности к удовлетворению личных сексуальных запросов (накапливающийся отрицательный опыт дает о себе знать). Хотя доля таких структур и составляет около одного процента, но они возможны.

Переходя к объективно ориентированным личностным структурам, ориентированным в большей степени вовне, чем вовнутрь собственной самости, необходимо отметить, что их количество, почти в два раза меньше, чем субъективно ориентированных. Это указывает на индивидуальность, как ведущую тенденцию в развитии человека, обусловленную окружающей природой и устройством мироздания. С другой стороны, вклад объективно ориентированных натур, в силу их большей активности, в социальную жизнь и устройство общества, является более значительным. Что приводит к определенному диссонансу в строении и функционировании социума. Поскольку, социальное меньшинство – «абсолютизирует свою правоту» в культивируемых ценностях, общественном устройстве и нормах взаимоотношений, а объективно социальное большинство, вписываясь в такую конструкцию чаще оказывается неправым, (Такое существование в «социальном загоне» или «в костюме с чужого плеча» для них весьма некомфортна, со всеми вытекающими социальными последствиями)

Рациональные типы личностных структур здесь составляют значительное большинство. И, в общем-то, именно они «задают тон» в обществе.

Интеллектуальные объективисты (около 12% от всего количества)

Объективно ориентированная личностная структура с ведущей мыслительной функцией сознания, опирается в своей практической деятельности на умозаключения, зачастую полученные в готовой форме извне (со стороны общества), которыми она «дорожит» и, поэтому, имеет склонность к определенной предвзятости к происходящему. При достаточно развитом субъективизме в восприятии и мышлении они похожи на субъективно ориентированные натуры с достаточными элементами объективизма, описанные ранее. Имеющаяся между ними разница в большей степени зависит от условий существования, чем от разницы в личностном устройстве.

Явно выращенная объективность мышления и восприятия, при слабости субъективных факторов формирует ответственность, и даже терпимость по отношению к окружающим. Такие натуры хорошо обучаются, дисциплинированы, на них можно положиться (в пределах исповедуемых ими принципов) и они достаточно трудолюбивы.

При опоре на интуитивный канал восприятия их устойчивость приводит к некоторой потере воображения и артистических способностей.

Опора же на ощущения, поступающие со стороны окружающего, приводит к средневзвешенной по своим личностным параметрам структуре. Правда общее количество таких личностных структур исчисляется 1-2 процентами, что говорит об отсутствии некоторой типичной личностной структуры, а наоборот, подчеркивает индивидуальность, как основной фактор, характеризующий каждую отдельную личность, вне зависимости от её местоположения в общем распределении возможных личностных структур.

Другими словами, совокупная природная направленность человека, как личности не проявляется и, следовательно, социальные образования должны отражать всё множество различий между отдельными личностями, и каждая из них должна занимать своё собственное уникальное место, обеспечивая определенную гармонию внутри общества.

Отсюда следует, что, если социум и культивируемые в нем ценности, имеет направленность в область, например, материальности существования, то это не может быть однозначно гармонично для всех входящих в его состав. Вытекающие из этого противоречия, могут вести как к гармонизации общества, так и к его разрушению, в зависимости от меры его устойчивости, имеющихся диспропорций и разумности и грамотности общества в их разрешении.

Эмоциональные объективисты (около 9 % от всего количества)

Объективно ориентированная личностная структура с ведущей эмоционально-чувственной функцией сознания, опирается в своей практической деятельности на набор суждений, также полученных в готовой форме со стороны общества. Поскольку суждения носят оценочный характер, то для их постоянного утверждения в собственном сознании необходимо подкрепление со стороны практической деятельности. Поэтому, такие личности властолюбивы и не расположены чувствовать и воспринимать в партнере другою самостоятельною данность, если он не отвечает принятой в обществе (и усвоенной ими) иерархии ценностей. При этом они весьма самолюбивы в своей правоте, что может проявляться и в определенной грубости, и даже воинственности, по отношению к несогласным, а желание занять главенствующие позиции, может доводить их до жестокости по отношению к окружающим. В своем поведении они решительны, энергичны и эгоистичны. Что проявляется и в игнорировании чужого мнения (в том числе, и с консервативных позиций).

В целом, весьма широкий спектр человеческих качеств может с повышенной энергией проявляться у таких людей, в зависимости от складывающихся условий их жизни и круга общения. Именно они задают направленность в жизни общества (причем противореча и борясь, друг с другом, если общество находится на переломном этапе в своем развитии и шкала общественно-личностных ценностей размыта или неопределенна).

Иррациональные объективисты (около 5 % от всего количества)

Объективно ориентированные иррациональные типы структур личности, опираются на восприятие ощущений от внешнего мира, или его интуитивное восприятие. Они выделяются терпимостью и тактичностью в общении, что связано с признанием за всем, имеющим возможность или уже существующим, право к существованию, в той форме, которая ему больше подходит.

При сильной зависимости сознания от поступающей извне информации, они могут оставаться доброжелательны, деликатны к окружающим, и проявлять повышенную совестливость в общении и совместной деятельности. Пониженное воображение и отсутствие своенравия способствует этому, хотя, ревность и негативизм также может встречаться.

Всё зависит от условий существования, которое оказывает определяющее влияние на их восприятие окружающего и собственно мышление, и всю работу сознания.

Межличностно взаимосвязанные структуры (около 20 % от всего количества)

Амбивертные личности, по своей структуре ориентированные на поиск, и существование в паре с себе подобными. Причем рациональный тип личностного устройства несколько превалирует над иррациональным, что, по-видимому, связано с необходимостью опираться на устойчивые умозаключения или суждения, для поддержания процесса взаимного сосуществования различных личностей. Это вытекает из широкой гаммы качеств отдельной личности, выделяющей её среди окружающих и дающей возможность подобрать подходящую пару в рамках обоюдного согласия.

Личности, ориентированные на межличностное общение с ведущей мыслительной функцией сознания отличаются присущей им влиятельностью на окружающих, что позволяет им занять соответствующее положение в межличностном союзе и не «ссориться по мелочам». При достаточно сильном объективизме в поступающей информации они дополнительно обладают уравновешенностью и терпимостью, и в определенной мере управляемостью. Правда, может встречаться (при опоре на объективную интуицию в отношении окружающего в мышлении) и непонимание собственной самости и самости партнера, обусловленное явным расхождением текущего восприятия и его возможного развития. Тогда проявляется некоторая застенчивость, и даже занудность в общении, а также привязчивость к партнеру, который удовлетворяет личной прихотливости в общении.

При сильном интеллектуальном плане, «подчиняющем» себе и эмоции и поступающую информацию может быть задето самолюбие через негативизм, возникающий при общении, которое, несмотря на природную уравновешенность, может привести к болезненному состоянию организма. Что указывает на возрастающую неудовлетворенность от такого общения, и «потере» интуиции, как возможности предотвратить собственные страдания от его продолжения.

В том случае, когда рационализм вытекает из ведущей роли чувствования в работе сознания, личность ведет себя обходительно и тактично, чтобы «не спугнуть» ту радость общения, которую ей удалось достичь. Правда, когда внутренняя самость начинает заявлять о себе с несколько иных позиций, то личность может пытаться с помощью уловок удержать партнера или, если это не удается, с ехидством отправить его восвояси.

При развитой интуиции межличностного общения, возникающие чувства заявляют о присущем личности альтруизме, направленном на выбранного партнера, проникнутом теплотой и доброжелательность и полным приятием его таким, какой он есть.

Межличностная ориентация эмоционально-чувственного плана сознания, опирающегося на ощущения от межличностного общения, формирует ещё один тип «средневзвешенной» структуры личности, который также встречается только в одном проценте случаев.

Межличностно ориентированные иррациональные структуры, основанные на восприятии ощущений от общения или интуитивно предвосхищая последнее, полны иллюзий.

Интуитивный канал, в данном случае, направлен в сторону альтруизма и непритязания на личность партнера, но в случае неоправдания ожиданий и «высвечивания» собственной наивности, может привести к ревности и комплексуемости на этой почве. В том случае, когда все определяется интуицией, личность, всеми доступными способами, располагающими к себе, пытается найти обоснование собственным иллюзиям в их наивности.

Ведущая роль ощущений в значительно меньшей степени полна иллюзий, но весьма прихотлива в своих желаниях. И в том случае, если внутренние ощущения организма также весьма весомы, личность, всеми доступными способами (часто путем подавления партнера), пытается найти удовлетворение в страсти, причем прошлый опыт – ничему не учит, поскольку способность запоминать и учиться не является, присущими ей качеством.

Общее распределение личностных структур играющих собственную определенную роль в формировании внутри-социальных связей и структуры общества можно представить следующим образом

Субъективно-ориентированные рациональные типы личности, с ведущей функцией мышления, являющиеся источником новых идей. (Правда, по большей части, они так и остаются только идеями, если кто-либо не доведет их «до ума».)

-искатели нового

Субъективно-ориентированные рациональные типы личности, с ведущей функцией интуитивного чувствования, с эмоциональных позиций оценивающие раскрывающиеся возможности, страдая и тревожась за возможные последствия.

-ценители нового

Объективно-ориентированные рациональные типы личности, с ведущей функцией мышления, являющиеся носителями идей, воплощенных в жизнь общества.

- хранители

Объективно-ориентированные рациональные типы личности, с ведущей эмоционально-чувственной функцией, являющиеся опорой существующего порядка, путем руководства окружающими и являющиеся опорой в текущем функционировании общества.

- функционеры

Межличностно-ориентированные рациональные типы личности с ведущей функцией мышления, являющиеся организаторами жизни общества,

так же, как и сочетающие качества хранителей и функционеров.

(Но последние в большей степени опираются на формальности и условности, существующие в обществе, чем на понимание протекающих в нем процессов)

- организаторы

Межличностно-ориентированные интуитивные типы личности с альтруистическими устремлениями, зачастую иллюзорными и, потому, плохо реализуемыми на практике.

- мечтатели (не от мира сего)

Приземленные натуры, живущие ощущениями, от происходящего вокруг, и отражающие собой текущую меру баланса в социуме.

- деятели

Оставшаяся часть (возможных личностных структур) находится в «свободном плавании» в социуме, и либо присоединяется на какое-то время к одной из групп, либо такие личности существуют «самостоятельно».

В структурированном (организованном) обществе, закончившем своё формирование, взаимные социальные связи находятся в уравновешенном состоянии (до поры до времени) и обеспечивают определенную стабильность общего существования. Поэтому, и число промежуточных связей между людьми ограничено и стремится к минимально возможному, как отражение стабильности и связанности в существовании социума и его отдельных представителей.

В том случае, когда социум формируется или распадается, такая зависимость носит разбросанный характер, с существованием тесных групповых связей, и слабых между представителями различных групп. С общей направленностью на усиление или ослабление межгрупповых связей, в зависимости от того, происходит консолидация или распад данного социального образования. Таким образом, текущее состояние общества достаточно хорошо описывается количеством социальных образований и связями их соединяющими. Учет личностных структур, входящих в то или иное общественное образование, показывает тенденцию внутрисоциальных процессов и возможности гармонизации общественного устройства. Кроме того, из этого следует характеристика конфликтных ситуаций возможность которых, «заложена» в личностно-социальном диссонансе.

Например, актуальный сегодня, «вопрос толерантности» имеет однозначный ответ – социальная толерантность может быть только при личностном осознании и понимании всеми участниками социума. Если понимание окружающего и самоидентификация личности не соответствует существующему устройству общества, то никакие правовые нормы, основанных на одном мировоззрении не могут быть «запихнуты» в другое сознание, по причине их качественного различия, и никакие уточнения и ужесточения не помогут. Результат будет обратным, в том плане, что возникнет дополнительная напряженность среди других групп населения. Необходима смена общественной парадигмы, на включающую различные дополнительные мировоззрения. Причем не путем выборки совпадений, при сохранении и подчеркивании различий, а путем отсечения различий в область малозначительности, с выделением общего, как основного и реально весомого. (При существенных различиях – это возможно, в лучшем случае, через поколение и только при планомерной грамотной воспитательной работе в этом направлении. Необходимы новые воспитатели и учителя, на новом понимании, и в достаточном, для начального воспитания и образования, количестве.) Тоже, касается национальных и социальных меньшинств.

Для создания общего культурологического слоя в социуме необходима консолидация всех схожих положительных черт различных мировоззрений, формируя их в нечто единое, становящееся основой и для субъективизма в восприятии, и для индивидуального самовыражения и выражения самобытности.

В целом, для гармонизации социума, необходимо опираться на объединяющие факторы, путем удаления из общего для всех множества, факторов разъединяющих и перевод их другую плоскость. С последующим возможным увеличением, изначально не стыкующего, по мере возрастания взаимопонимания в социуме. Причем, конечная целевая направленность всех действий (в том числе законопроектов) должна однозначно фиксироваться и осознанно приниматься всем населением.

Никакое подавление общесоциально присущего не может являться целью в существовании, поскольку ведет к разрушению личности и социума. (Подавление, может быть, временной кризисной мерой, направленной против чего-то конкретного).

Здесь существенна роль общественных СМИ, которые должны концентрироваться в своей деятельности на факторах объединяющих общество, а не разъединяющих. В противном случае, разобщенность в личностном устройстве перейдет на социальный уровень, усиливая архаичность взаимоотношений.

В зависимости от условий существования, что в отдельном социуме, что в масштабах всей цивилизации, однонаправленность (целей, методов, устройства и т.д.) может существовать только до тех пор, пока размеры «совокупного личностного тоннеля, как тоннеля социального» позволяют всем в равной мере в нем существовать, а учетом их индивидуальности.

Если же жизненное пространство ограничено, необходимо перераспределение «путей» отдельных социумов, с определенным числом пересечений. Здесь проявляется та же зависимость, что и в двух видах семейных отношений:

- противоположности при пересечении путей сближаются на определенное время, и не мешают друг другу, а наоборот оказывают поддержку своими индивидуальными наработками (обмен опытом между социумами)

- похожести идут «бок о бок», и при недостатке места, начинают уничтожать друг друга с помощью силы (как одноименные электрические заряды, сжимаемые магнитным полем или непроводящими стенками, в некотором объеме).

2010г © MW